Любимый Чемоданов и другие

– Вячеслав Тихомиров? Славка?

Усатый замахал руками, заорал: «Тоха!»

Подбежал к врачу, сильно – сильно обнял за шею. От удушения лицо Чемоданова покраснело.

– Отпусти! – захрипел он.

Тихомиров громко смеялся, брызгая слюной.

– Ты всё такой же! Пошли на встречу выпускников. Математичка приковыляет. Ольга придёт с пузом. Говорит, что от инопланетянина нагуляла. Напьёмся. Поржём.

– Ну, я не знаю, – Чемоданов держался за шею и кашлял.

– Я знаю! Решено! Жду тебя через час у дверей поликлиники.

Он взял деньги со стола, махнул Танюше и выбежал из кабинета.

Через час двери поликлиники распахнулись, и медсестра Танечка вывезла на операционном столе тело, прикрытое белой простыней.

– Куда его? – спросил куривший на крыльце Вячеслав Тихомиров.

– В морг везу.

– Ну и работёнка у вас, – он достал из кармана очередную сигарету.

На заднем дворе, у помойки, Чемоданов скинул простыню, чмокнул в лоб Танечку и побежал домой. Вороны каркали ему вслед.

Намасте на работе

Чемоданов встал на колени и опустил ягодицы на пятки. Голову поставил на пол. Приподнял таз.

На вдохе, с небольшим рывком, одновременно поднял ноги вверх.

– По понедельникам принимаю тех, кто делает стойку на голове, – прохрипел врач- йог.

Сидевшие на стульях пациенты вскочили и, громко ругаясь, побежали вниз по лестнице.

По пустому коридору, весело посвистывая, шёл главный врач поликлиники. Увидел поднятые вверх ноги подчиненного, схватился за сердце, упал и умер.

А на следующий день он, Чемоданов, был назначен главным врачом с окладом в много- много нолей после единицы.

Так мечтал терапевт в часы приёма, позёвывая от однообразных рассказов больных о хрипах, чихах, кашле.

– Бабка Рая, а ты про йогу знаешь? – пошутит над постоянной клиенткой.

– А как же, касатик. Я мимо этой йоги в магазин хожу. Пенсии только на пахту хватает.

Чемоданов измерил у неё давление, послушал легкие и прописал пить отвар шиповника два раза в день по полстакана.

Больных в понедельник много. Уже за окном темно, а они всё шли и шли. Наконец, наступила тишина. Чемоданов откинулся на спинку стула и зевнул.

– Пойду записываться на йогу.

Хрум, хрум, – ломались снежинки под ногами.

Вологда в ночные часы нежная. Темнота прячет безобразные панельки, обгорелые деревяшки, безвкусные новоделы. Фонари на центральной улице так слабо горят, что снег нежно – лунного цвета.