Синее золото

Содержать хозяйство таких размеров в сегодняшнем его состоянии невыгодно, я бы сказал – убыточно. Не говоря уже об имеющихся проблемах, долгах. Арендаторов почти не осталось, на туристов рассчитывать не приходится. Да и, по правде говоря, ты сама должна понимать, что полями и заводом надо заниматься, а уж на фермерство у меня совершенно нет времени. Как и желания, если быть до конца откровенным.

– А управляющий…

– …уже пятый год собирается на заслуженный отдых, и, похоже, на этот раз не удастся уговорить его повременить.

– Но это же Блё-де-Монтань…

– Да, детка, мне тоже жаль расставаться с фермой. Но поверь, так будет лучше. Земли примкнут к владениям Виктора Сезара, и будут использованы по своему прямому назначению. Это ведь далеко не самый худший вариант. Я бы даже сказал – лучший из возможных. У Сезара серьёзный агробизнес и совершенно иной подход к делу: техника, люди, оборудование, исследования. А Блё-де-Монтань застряла в прошлом веке…

В те дни Марион заново и заново прокручивала в голове разговор с отцом, состоявшийся как-то вечером после семейного ужина.

Не менее недели мысленно постоянно возвращалась в кабинет Джейсона Коула, спокойного, рассудительного, и несокрушимого в своих доводах. Она прекрасно понимала мотивы отца, понимала абсурдность своих внезапно проснувшихся ревностных чувств к местечку, в котором бывала-то в последний раз в раннем детстве. Но ничего не могла с собой поделать – на душе кошки скребли от мысли, что у родового гнезда семьи Моро будет новый хозяин. Это казалось предательством.

Конечно, если задуматься, не меньшим предательством было и то, что с момента гибели матери, сама Марион ни разу так и не посетила Блё-де-Монтань. Даже когда не один год жила по ту сторону Ла-Манша. Всё это время она не особо интересовалась жизнью и делами фермы, просто знала, что где-то на юге Франции есть издавна принадлежавшая её семье земля. Сначала Марион поглотили учёба в Парижской школе изящных искусств, творчество во всём своём разнообразии, богемные тусовки и выставки.

Затем был продолжительный роман, помолвка, подготовка к свадьбе. А потом – разрыв, депрессия, несколько лет апатии ко всему, что она так любила раньше. Ни искусство, ни путешествия, ни другие мужчины – ничего так и не смогло её встряхнуть, заставить жить, наслаждаясь каждым днём, как это до того, как её сердце растоптали. И тогда она забросила всё, ради чего жила до этого момента, и стала помогать отцу с делами.