Авада

Авада никогда не любовалась природой праздно и мечтательно, а рассматривала выразительные виды как приметы, полезные для охоты. Учитывала направление винтообразного пустынного ветра, чтобы правильно расставлять силки на мелких сусликов и тушканчиков.

В пещере всегда полутьма, и Аваде не страшно ночью в волнах жёлтого сухого моря, подсвеченного луной, шелестящего от бредущей и ползущей живности.

А днём жара рисовала миражи, выдёргивая лучи, как огненные перья.

Будто коварное порождение солнца извинялось: мол, не хотела родиться жарой, а уж если суждено обжигать землю, то красочными штрихами, неясными и призрачными.

…Авада проснулась на рассвете от удушающего кашля. Отплёвываясь, осознала, что находится в песочном плену и только голова на свободе. Нет уж, она не для того сбежала, чтобы сейчас песок заполонил её всю до краёв, до отрыжки, как кровью наполнялась пасть мамы, когда та сладко присасывалась к детским шеям. Песчаные объятия походили на обволакивающие прикосновения гибкого маминого тела, убаюкивающего ложным покоем.

Неопытность Авады, её неосторожность? Нет, такого не должно случиться. Скорее невыносимая усталость толкнула девушку в смертоносный капкан сна. И вот, она сама попалась, как какой- то безмозглый суслик. Не может выбраться из песчаной воронки, что глубже и глубже засасывает её усталое тело.

Сознание её распалялось предчувствием гибели, и Авада яростно извивалась туловищем, как учила мама. Удалось высвободить только одну руку – она с силой выдрала её из колючего песка, рукав остался погребённым внизу.

? Что ж ты ручонку-то горстью на солнцепёк вы-ы-ыставила, как на паперти? Никто не пода-а-аст… Ох-хо-хох! Голова твоя горячая, будто прогуляться выскочила, щас завялится и пока-а-атится с горки. Дай-ко поплюю на руку- то, пока волдыри не назрели, ? глумливым тоном вытягивал слова незнакомец, взирая с вершины бархана на тонущую в песке девушку.

Авада еле подняла раскалённую голову, закрывшись ладонью, как козырьком. Увидела обмотанные холстиной ноги в плетёных пескоступах и выше подол стёганого халата, бороду, длинную, гладко причёсанную, прячущую улыбку беззубого рта.

Она представила, с каким удовольствием сшибла бы пыльный покров с головы ехидного старца, чтобы его седая болванка покатилась с горки.