Земля без надежды

Земля без надежды

Анатолий Шинкин

Обыденный ужас, а люди не звонят, боятся родного государства, которое «затаскает», а то еще и спишет на засветившегося, чтобы не напрягаться в поисках виновных и причин. Боятся преступника, которого сдашь, а он отомстит, и государству в голову не придет защитить свидетеля. Живем, как на передовой, но без оружия. Бандиты вооружены, полиция с оружием, а мы можем только пригибаться, пропуская летящие пули, и не дай Бог рассердить одну из сторон.

Земля без надежды

Хроника промысла

Анатолий Шинкин

© Анатолий Шинкин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Земля без надежды

Моя смерть никого не обрадовала,

А значит, и жизнь прожита зря.

    Горькие размышления по поводу своей незначительности

Гринько Николай Петрович так и не понял, что погиб от скуки.

Застрелился после семидневного запоя. Домашних в квартире не было. Сын ночевал у матери, дочь у тещи, жена неизвестно где. Самогон в доме еще был, но пить одному уже не хотелось, а немногочисленные приятели как-то не подвернулись. Телевизор забарахлил не кстати. Книги тоже не читались, и газет свежих не принесли. Так и пришлось все к одному.

Тело обнаружила теща и, как натура деятельная, темпераментная и экспрессивная, взяла на себя руководство похоронами. Устроила так ловко, быстро и недорого, будто всю жизнь готовилась зятя закопать.

Я зашел к ним, когда собирались выносить. Лица торжественно-постные:

– Она зашла, а тут кровища кругом…

– Жил бы и жил, такой молодой…, – у соседей появилась тема для беседы, и, значит, самоубийство имело смысл.

В гробу мой приятель смотрелся не очень хорошо. Видны были только левый глаз и почерневшая щека. Все остальное прикрыли салфеткой: искалечено было и обожжено выстрелом, даже двумя: Николай умудрился нажать оба курка. Говорят, сзади черепа не было вовсе.

Жена, теперь уже вдова Лидка, бродила среди пришедших на похороны, тихая, незаметная и молчаливая, как призрак в известной драме. Она переходила из комнаты в комнату, ни с кем не заговаривая. Мучилась похмельем, очевидно. Я сказал, что заберу свою тетрадь, она без эмоций ответила:

– Бери.

Я снял с полки дневник Николая, он всегда держал его поверх книг, еще глянул на новопреставленного и ушел.

Дома, просматривая записки, отметил примитивный юмор обобщений, несвойственный Николаю ранее.