Ведьма

 – Я вспомнил, ты прошлым летом рассказывала мне ту же самую байку. Только я позабыл, что за жених у тебя был в тот раз. То ли полковник, то ли кадет из училища. Нет, не вспомню, но точно военный. И я тогда купился. Нет у тебя никакого жениха!

– Нет, есть! – говорит Катаржина и смотрит на Марека исподлобья.

– Говоришь, его зовут Зденек?

– Да, Зденек.

– А где он служит, твой жених? В кавалерии? Или в танковых войсках? А может, он летчик? – продолжает допытываться Марек.

– В кавалерии, – неуверенно отвечает Катаржина, а потом сама себя поправляет.

 – Нет, он летчик!

– А учения где? Наверное, в Верхнеплюевке?

– Да, как раз там.

– Как же так, – говорит удивленно Марек и чешет затылок. – Там ведь нет военного аэродрома. Да и самой Вернеплюевки тоже нет, я ее только сейчас выдумал.

– Дурак, – говорит Катаржина, поворачивается к Мареку спиной и быстро идет по тропинке.

Марек усмехается и бежит следом.

– Знаешь, – рассказывает Марек, нагнав панночку. – Я теперь круглый год буду жить в Маженье.

Моя сестра Ксения выходит замуж и переезжает в Варшаву. Так что в Торунь я больше не вернусь.

– Тебе здесь будет скучно, – говорит Катаржина. – У нас такая глушь, просто самый настоящий медвежий угол. А Торунь все-таки город.

– А мне здесь нравится. И теткин дом нравится, и эти сосны. А в Торуни все какое-то серое и бесприютное. И летом там податься некуда. И потом, теперь я смогу видеть тебя каждый день.

– Опять ты за свое, – вздыхает Катаржина.

 – А что ты будешь здесь делать? Пани Фелиция еще не нашла для тебя работу?

– Я еще аттестата не получил, – немного смущаясь, признается Марек. – Завалил выпускной экзамен по двум дисциплинам. Так что с осени я буду ходить в здешнюю школу.

– Знаешь, Марек, у нас в школе учат по старинке, – говорит Катаржина и смотрит на Марека лукавыми глазами. – В классах до сих пор стоят козлы для порки.

– Ну уж дудки, – смеется Марек. – Второй раз я на твои байки не куплюсь.

– Можешь не верить, дело твое, – Катаржина пожимает плечами.

Они молча идут по тропинке. Белый полуденный свет валится в просвет между сосновых крон и печет, и обжигает Мареку шею и руки. Где-то возле реки кукует кукушка.

– Знаешь, а мне частенько доставалось, – вспоминает с улыбкой Катаржина. – Я та еще лентяйка.

Она откидывает упавшую на лицо соломенную прядь и останавливается в том месте, где тропинка начинает спускаться вниз с косогора к мосту.