Конус Морзе

Он тоже хотел ездить на велосипеде, он умел ездить на велосипеде, но велосипеда никогда не имел. А прокатиться очень хотелось. Однажды после смены, когда Гениатулин, как обычно, засел за «козла», Лешка попросил у него разрешения прокатиться на его транспортном средстве. Василь немного подумал, а затем с неохотой процедил: «Десять минут. Не больше». Лёшка птахой вылетел из проходной, взял на стоянке велосипед Василя, оседлал его и рванул на Кировский. Он с восторгом несся по проспекту, вовсю нажимая на педели, не притормаживая даже на перекрестках.

А чего притормаживать-то? Машин мало, перекрестки пусты.

Он решил доехать до Малой Невки и повернуть назад. Уже показался мост. И тут перед ним возникла девушка, фифа в коротком крепдешиновом платье. Она сошла с трамвая и перебегала дорогу.

Он взял влево, и фифа – назад, он —вправо, и она вперед. Лешка резко тормознул и, не успев выставить ногу, повалился на бок.

Острый край поребрика прорвал штанину и содрал кожу на лодыжке.

Потекла кровь.

Девушка растерялась, испугалась, расстроилась. Она стояла, не зная, что делать. Затем до неё дошло, что парню-то нужно помочь. Когда Лешка поднялся с асфальта, она взяла его за руку и безапелляционно заявила:

– Немедленно ко мне! Я вас перевяжу.

– Да ладно. Так пройдет.

– Не пройдет. Смотрите как сочится.

– А это далеко?

– Да вот мой дом.

Девушка указало на большой красивый дом, который возвышался тут же, возле сада им.

Дзержинского.

Когда вошли в обширную парадную, Лешку поразила ковровая дорожка, зеркала и цветы. За столом сидел бородатый швейцар.

– Иван Васильевич, – обратилась к нему девушка, – пусть велосипед немного постоит в прихожей. Он вам не помешает?

– Нет, Софья Петровна, на помешает.

Когда они подошли к лифту, швейцар поднялся:

– Вас сопроводить?

– Спасибо, Иван Васильевич, Мы сами.

Поднялись на третий этаж. Соня позвонила.

Дверь открыла скромно одетая женщина, очевидно домработница. Соня тут же её отпустила.

Из полутемной прихожей вкусно тянуло кофе и ванилью. Они прошли в непомерно большую комнату, посреди которой стоял белый рояль. Обстановка была, по Лешкиному мнению, богатая: тяжелые шторы, ковры, полированная мебель. Да что там богатая. Для молодого работяги, обитавшего вместе с бабушкой и мамой в четырнадцатиметровой комнате это были настоящие барские хоромы.