Демпфер II. Месть

В ответ подростки еще громче загоготали и принялись обсуждать какую-то из своих общих знакомых, которая забеременела неизвестно от кого после пивной вечеринки у Жоржа.

Услышав замечание охранника, молодая привлекательная брюнетка с пустыми, обрамленными шикарными ресницами, но безмозглыми глазами, в самодельных джинсовых шортах, мало чем отличающихся от трусиков-тонг, и легком розовом топике, занервничала и попыталась спрятать под топ, лежавшую у нее на руках, миниатюрную собачонку.

– Ольга Никитична, вы бы уже молчали, – вступил в полемику слегка лысоватый, худой высокий мужчина в льняных, ужасно помятых штанах и такой же, украшенной национальным белорусским орнаментом, рубахе. – Все знают, что вы живете не за счет пенсии, а за барыши от торговли самогоном.

– Вот именно, что и живу, – брызгая слюной, ответила горбатая старуха. – Если бы не мой стартап, давно бы уже сдохла…

– Потому что надо идти вперед! – неожиданно поменявшись в лице, воодушевленно заговорил мужчина в льняной одежде.

 – Мы должны ориентироваться на Запад… Там цивилизация… Там, чтобы выжить, пенсионеры самогон не гонят. Люди радостные и открытые, а все потому, что государство у них заботится о своих людях. Поменяем правительство – поменяется и государство. Надо не молчать… Надо действовать… Запад нам поможет…

– Что? Ах, ты продажная сволочь, – закричала Ольга Никитична. – Как со школы погнали, так революционером стал? Я сообщу, куда надо… Пускай разберутся, откуда у безработного бывшего учителя географии вдруг появился дорогой автомобиль и жена в норковой шубе ходит, а утырок твой всем рассказывает, что скоро будет жить за границей… Что? Вкусные вражеские деньги? Иуда…

Тут уже загалдела вся очередь, обсуждая продажного националиста, слегка выпивших коммунальщиков, бестолковую молодежь, мизерные пенсии, старые советские времена, самогонщицу Ольгу Никитичну и ее соседку Ларису – ту еще паскудную крысу.

– Где моя скидка? – требовательно спросил, спровоцировавший свару старичок, и схватил Аннушку за полную руку…

Через мгновение он ласково улыбнулся и, оставив на прилавке протухшую скумбрию, незаметно выскочил из магазина в нестерпимый зной летнего дня.

Еще через минуту протухшая скумбрия покинула прилавок, будучи запущенной чей-то меткой рукой, в лицо несостоявшегося революционера.