Ураган для одуванчика

Столь плотная опека саму Берту раздражала, но профессиональные качества работницы это раздражение гасили, и фрау Литхен нехотя позволяла бухгалтерше проявлять неусыпную заботу. Эта странная женщина стала наподобие ее вещи, не очень привлекательной, но весьма полезной. Так желудочный больной принимает диету – протертый суп есть противно, но живот от него болеть не будет.

А для фрау Лямке жизнь наполнилась смыслом, и она, чувствуя себя нужной, испытывала нечто вроде умиротворения. Единственно, что приводило ее в уныние – это постоянные романы Берты.

Та умудрялась интересовать своей персоной мужчин гораздо дольше, чем большинство женщин ее возраста. Но в последние годы и эти огорчения сошли на нет. Лямке знала, что время от времени «ее Берточке» предлагает руку и сердце некий Альфред Беншер. Будучи чуть старше самой фрау Литхен, престарелый холостяк дружил еще с ее мужем, Вилли, а потом, храня привычки профессионального ловеласа, давал круги и вокруг вдовы. Но его ухаживания Берта Литхен воспринимала как давнее приятельство и на предложения брака отвечала смехом. Выходить замуж за старика пожилая вдова не собиралась. Оттого и идиллии отношений босса и бухгалтера, казалось, ничто не угрожало.

Но полгода назад грянул гром. Берта Литхен решила фирму продать и пожить остаток лет в собственное удовольствие. Лямке получила приличное выходное пособие и вместе с грядущей пенсией могла считать себя до конца дней материально обеспеченной. Но смысла жизни она лишилась.

Лишилась не сразу, потому что пыталась опекать Берту по инерции и вне стен офиса. Ежедневно ей названивала, предлагая свою помощь. Фрау Литхен это начинало бесить. В последней телефонной беседе она сухо сообщила об отъезде в Эстонию, где жизнь дешевле, а люди спокойнее. Своего предполагаемого адреса она Лямке не оставила, а мобильный телефон, во избежание звонков коллег по бизнесу, выбросила. Но фрау Лямке, когда дело касалось ее душевных порывов, умела быть настойчивой. Она помнила: на первом этаже дома, где долгие годы проживала Литхен, обитает садовник Гельмут, и ему оставлен ключ от апартаментов. Лямке разыграла целый спектакль об утрате записной книжки и своего добилась – Гельмут поддался на провокацию и, хоть Берта Литхен наказывала никому ее эстонского номера не давать, Лямке его получила. Но люди, у которых Берта брала пансион, по-немецки говорить не умели, но зато знали русский. Лямке перезвонила с переводчиком.