Аматмея. Рожденный смертью

– Ви ошнулис, Нихроманту? – Проговорил очень знакомый голос, и парень, будучи слепым, все равно не мог его ни с кем спутать.

Это точно Вампирикс, алхимик даже не сомневался в своем выводе. Только он так говорил своим шипящим и в то же время смешным голосом со своеобразным акцентом.

Некромантус был рад услышать его голос. Никогда бы он не мог подумать, что огромная летучая мышь, наводившая ужас и страх на любого, кто с ней мог встретиться, станет для него радостным событием. Ведь он знал Вампирикса, а это лучше, чем находиться в плену неизвестно с кем.

– Сийшас я вас освапатить, – покорно сказал Вампирикс, и было слышно, как он склонился над парнем.

Сразу же алхимик задался вопросом, где же он лежит, отчего летучей мыши пришлось склониться перед ним?

«Неужели он лежит в земле?»

Через несколько секунд парень почувствовал, как на его глаза начала литься какая-то густая жидкость с противным запахом. Она слегка щипала веки алхимика, и, как оказалось, это было забавно ощущать.

Значит, он еще что-то чувствует, кроме остаточной боли по всему телу. Но буквально сразу, когда жидкость перестала щипать, глаза Некромантуса открылись. Он почувствовал легкую радость от того, что может снова видеть. Правда, обзорность была ограниченной. Алхимик видел лишь то, что вверху. А там виднелись черные стволы деревьев, что устремлялись высоко в небо и были ему уже знакомы.

Некромантус убежден, он находился на темной территории. Очевидно, он так и не покинул ее. Только здесь были такие стволы когда-то в прошлом деревьев, и только здесь смотря в небо, оно было не такое, как в Аматмее.

Словно смотришь в небо через какую-то невидимую пленку, которая искажала его.

Вампирикс снова склонился над алхимиком, и тот, наконец, увидел его. Парень попытался улыбнуться, но почувствовал снова натяжение нитей в губах и решил не делать этого, чтобы не порвать губы. Летучая мышь в это время держала в руках что-то острое и не спеша начала разрезать нити на губах, аккуратно выдергивая их.

Некромантус еще больше обрадовался, теперь его рот был освобожден, и он мог говорить.

– Привет, Вампирикс, – сказал парень, чувствуя легкое покалывание в губах. Его слова звучали не столь четко, из-за того, что смыкать губы между собой было неприятно.

– Страствуите, Нихроманту, – кивнул Вампирикс.

– Где я? Я умер?

– Ви нахотиться в ийнкохнитио, – ответил Вампирикс со своим акцентом, который присутствовал у него всегда.