Лайла

В прошлом году, в Лондоне, он чуть было меня не прижучил! Заманил, почти захлопнул искусно выстроенную мышеловку, но в последний момент я все-таки осознала себя «мышью», сбежала и спряталась – забилась в узкую треугольную щель между стеной и забором. Попа кое-как поместилась, а вот левый плечевой сустав и ключицу пришлось выломать, чтоб втиснуться. Было больно, но я сидела в этой щели и беззвучно смеялась от восторга и бешеных эмоций – он чуть меня не поймал! Потрясающе! Ночь, окраина города, страшный ливень, громовые раскаты.

Сол метался в паре метров от меня, размахивая глоком, и что-то исступленно орал в гарнитуру. Мы были так близко друг к другу, так близко – дышали одним воздухом. Он и подумать не мог, что Лондонский Вампир – кровавый убийца, псих, маньяк – мог уместиться в такую ма-а-аленькую щелочку.

Тук-тук-тук-тук-тук… т-т-т… ту-у-ук-тук. Я слышу, как сердце Мэттью перебивается, буксует, дрожит – работает. Оно о-о-очень сильное, да и врачи не сдаются:

– УЗИ… пневмоторакса нет.

– Начнем с двух пакетов эритроцитарной массы, проверьте на совместимость шесть литров.

Шевелитесь!

Я знаю, точка невозврата уже близко. Медики тоже знают.

– Анестезия! Нет времени ждать КТ! Ему срочно нужно в операционную! Интубируем, трубку на восемь и пять… положите подушку под голову.

– Реанимационный набор готов.

– Тахикардия!

– Ждем, должно пройти… продолжаем.

– Сатурация – девяносто.

– Проверьте давление.

– Систолическое – пятьдесят. Вводим адреналин. Начинаем вентиляцию.

Где Льюис, мать его?! Вызывайте еще раз!

Уже скоро. Скоро все закончится. Если Льюис из хирургического не прибудет в ближайшие две минуты…

В конце коридора распахивается дверь. Я отхожу в сторону, прячусь в тени. Двухметровый Льюис проносится мимо меня, обкладывает всех бодрыми матюками, и это сумасшедшее колесо начинает крутиться еще быстрее – в Мэтта вливают порцию донорской, накачивают препаратами, стабилизируют, чтобы удержать давление на приемлемом уровне.

Я закрываю глаза, медленно вдыхаю.

Воздух в отделении сладко-горький, живой, горячий. Пол скользкий и пахнет так, будто здесь грузовик с арматурой и бухлом перевернулся. Спирт, железо, апельсин и горечавка. Как мой любимый биттер «Апероль». Изумительно. Его кровь пахнет изумительно, но меня трясет не от вожделения, а от страха. Пытаюсь успокоиться, отвлечься – рассматриваю стены и потолок.

Больницы, лазареты, госпитали – самые лучшие изобретения человечества, просто песня.