Тильда

И во время тоже не помнил.

Физики, химики, расчеты для дорожной службы, интегральные уравнения в радиационной медицине, снова статистика – уже для анализа адаптации в условиях плоскогорья, тут же совершенно абстрактная работа по теории многообразий…

Тильда, посмеиваясь, заваливала топологию в третий раз – «Ни хрена не понимаю, это о чем вообще?!», при этом легко раскусывая фантастически сложные задачи по механике. Она умела сходу считывать принцип работы приведенных на многостраничных схемах устройств, отмечая важные узлы тонким карандашиком.

Ее рыжие волосы, словно второпях остриженные канцелярскими ножницами, вечно торчали в стороны. Светлые брови, просторная рубашка будто с мужского плеча… или действительно с мужского?

«Сувенир?» – Сэм, срываясь, отшвыривал в сторону кипы исписанных листов и шипел раскаленными углями – представлял, как она, насмешливо поглядывая на очередного спящего любовника, тырит у него эту рубашку «на память». Несмотря на специфическую внешность, недостатка в поклонниках у нее не было никогда.

Последний год учебы, по традиции подчищающая «хвосты» Тильда, диплом, «Сэм, у вас выдающиеся способности!» – и вновь учеба, «новая ступень», преподавательская и научная работа. Исчезнувшая с горизонта Тильда, водоворот событий, каких-то новых людей, работа, работа, работа. Спокойные вечера без швыряния бумажек и обжигающих эмоций в груди. Все очень благопристойно и ровно. Пусто.

Пустота.

Приглашение в старейшее учебное заведение страны, «работа мечты», бесконечные расчеты (уже новые), сотрудничество.

Кипа исписанных листов, стопкой, на идеально ровном газоне, причудливые башенки на здании университета вдали и… возникшие вдруг в поле зрения босые ступни, нагло попирающие ярко-зеленый ковер. Совсем рядом.

Тильда. Теперь уже коллега Тильда. Кафедра механики. Этажом ниже. Как говорится, «прошу любить и жаловать!»

– Привет.

– Сэ-э-эмми! Ух, ну и взгляд! Ты как будто труп увидел!

Но трупа Сэм не увидел.

Через полгода после газона и ступней. В куче черного от копоти покореженного металлолома невозможно было ничего и никого увидеть. Веселенькие новогодние гирлянды на высоком мосту, местами сорванные во время аварии, рассеянно мигающие над скрученным в ком и сгоревшим после автомобилем. Ее автомобилем. Тильда всегда предпочитала быструю езду.

И ничего от нее не осталось. Ничего. Пусто.