Кома

Только перед смертью не надышишься.

– Ну и ладно, зато напиццишься.

– Шутки-то плохие.

Не говоря больше ни слова, Мартин открыл дверь и пропустил Заморючку вперёд. На улице светило солнце, и тени от легких облаков скользили по высотным домам.

– Давай заглянем в рекомендованное заведение, – предложил Мартин.

– Можно, – кивнула Алина. – А то кто знает, что будет. Так хоть последним приятным воспоминанием останется пицца.

– Да, я тоже не в восторге от предстоящей экскурсии. Нельзя как-то от неё отказаться?

– А разница-то? Всё равно умрём, но так хоть шанс останется.

Мартин кивнул и пошел вперед по улице, взяв Алину за руку.

Деревянная дверь пиццерии тихо скрипнула, открывая теплый уютный мирок, наполненный ласковыми звуками давно забытого итало-диско и запахом свежеиспечённого теста. За столиками никого не было, поэтому официант – смуглый молодой парень с чёрными усиками – подскочил мгновенно.

– О, как прекрасно видеть молодую пару! – воскликнул он с заметным акцентом.

 – И у меня сегодня чудесная пицца пепперони, только что из печки, как будто ждала именно вас!

– Может, и так, – согласился Мартин. – Тогда её и давайте. А ещё два стаканчика «апероля» со льдом и салат какой-нибудь.

– Капрезе могу предложить.

– Вот, ага, замечательно.

Когда официант исчез в темных недрах кухни, Заморючка коснулась губами щеки Мартина и тихо спросила:

– А почему ты не узнал, люблю ли я «апероль»?

– Э… Наверное, потому, что я уже знаю, что ты его любишь.

– Значит, шанс у нас и вправду есть.

Пицца появилась на столе сразу, как только Мартин уселся напротив Алины. Ароматный пар кружился тонкими струйками, прозрачные грани льда поблескивали в оранжевом аперитиве, и казалось, мир незыблем и вечен, и впереди много-много долгих счастливых дней.

А ещё что-то дрогнуло в душе, словно раскололась тяжёлая гранитная плита. Мартин смотрел, как Алина поправляет короткую юбочку, что-то удивленно разглядывая под столом, смотрел на её ресницы, на её руки и видел далёкое и почти забытое счастье.

И конечно, даже если бы они оба совсем забыли прошлое, он влюбился бы в неё снова. Но как же зовут эту хрупкую девчонку, согласившуюся сойти в ад, не зная, что её ждет впереди? Вот она неуверенно откусывает пиццу, роняет на пол кусочек помидора, делает вид, что не замечает этого, и кажется невероятным, что такая милая крошка смогла – одна из целого мира! – заглянуть в глаза изощренной и циничной машине смерти.