Офальд

Тугавс подошел к Офальду, продолжавшему смирно лежать на полу и заговорщически сказал:

– Нам не нужно, чтобы ты дергался. Но и забрызгаться мы не хотим. Поэтому…

И без малейшего перехода он легким пинком перевернул мальчика на бок и сильно ударил его другой ногой в живот. Офальд скорчился от боли, не в силах вдохнуть, и его тут же вырвало.

– Давайте, – отрывисто сказал Тугавс остальным и добавил, ткнув пальцем в Хайонна, – приберешь здесь потом.

Четверо голозадых дрожащих от холода мальчишек окружили корчившегося на полу в собственной блевотине Офальда, который наконец сумел сделать нормальный вдох, и направили на него съежившиеся члены.

Первым струйку пустил подросток, сидевший на правой руке пленника, через несколько секунд к нему присоединились остальные. Все четверо мочились на мальчика, который даже не пытался прикрыться и прижимал руки к животу, будто горевшему изнутри.

– Запомни нас, мразь, запомни нас, мразь, – монотонно приговаривал Грехин, целясь в голову Офальда, пока Тугавс не оборвал его.

– Хватит уже!

Вожак стоял у окна, сунув руки в карманы своих широких штанов, и не смотрел в их сторону. Когда журчание стихло и мальчишки разбрелись одеваться, он подошел к Офальду, брезгливо поморщился, смачно харкнул на мокрое шерстяное пальто и отвернулся.

– Пошел вон отсюда, выродок, – безразличным тоном сказал Тугавс, стоя к Офальду спиной. Мальчик попытался подняться, но не смог. Грехин подскочил к нему, едва не поскользнувшись в луже мочи и блевотины, и сильно пнул в копчик.

Офальд взвизгнул, с трудом поднялся на четвереньки и пополз к двери, покрываясь слоем грязи и соломы. Это показалось подросткам забавным, и каждый из них наградил мальчика полновесным пинком, обозвав грязным ублюдком. В этой последней экзекуции не участвовали только Тугавс, вновь отвернувшийся к окну, и Хайонн, смотревший на Офальда с ужасом и отвращением. Мальчик дополз до двери, кое-как встал, повиснув на ручке, и с трудом перевалился за порог.

Пока он ковылял к калитке, оставляя на снегу грязно-желтые капли и солому, остальные молча глядели ему вслед.

– Привет папаше! – крикнул кто-то, кажется, Грехин. Один из двух близнецов слепил крепкий снежок и запустил в Офальда, попав ему в затылок, тут же занывший от холода и боли: шапка осталась лежать на полу сарая. К новому развлечению тут же присоединились остальные, и даже Тугавс соизволил бросить в мальчика пару наскоро слепленных снежков. Офальд не пытался бежать или уклониться.