Сладкий привкус яда

Уже после возвращения из Непала князь предоставил в мое распоряжение уютную мансардную комнату в особняке Родиона. Но тогда, в феврале, я еще жил в центре Арапова Поля, где снимал у пенсионерки комнату.

До главных ворот усадьбы, где круглосуточно дежурила охрана, мне надо было пройти не меньше километра, но не успел я сделать и пяти шагов, как услышал за своей спиной щелчок выстрела.

Мне показалось, что мое сердце остановилось, и все внутренности превратились в ломкий лед.

Ожидание тупого удара в спину или в затылок было столь сильным, что я отчасти внушил себе боль; мне запомнилось, что я, страдая от этой фантомной боли, скрипел зубами и не мог понять, почему не падаю, почему не гаснет сознание.

Все было, как во сне, где движения тягуче-медленные. Я повернулся, глядя на темную аллею, в конце которой, на снегу, ничком лежал Родион. Кажется, я что-то крикнул и кинулся к нему. В темной норковой шубе он напоминал убитого медведя, но больше всего меня поразило, что в такой беспомощной, нелепой позе у моих ног лежит сильный и властный человек, крепче которого, казалось, стоять на земле не может никто.

Я рухнул перед ним на колени, схватил за плечи и попытался поднять тяжелое тело, чтобы не видеть его брошенным на снег. Но Родион вдруг зашевелился, приподнялся и сел, тряся головой. Если бы он тогда рассмеялся и признался, что разыграл меня, я бы безоговорочно перестал верить в то, что слышал выстрел, и принял бы его за плод собственной фантазии.

Но даже в плотных сумерках было заметно, как Родион напуган. Лицо его было настолько бледным, что можно было подумать, будто оно припорошено снежной мукой.

– Что это? – спросил он, до боли впиваясь пальцами мне в плечо. Он смотрел в ту сторону, откуда я только что прибежал. – В меня стреляли?

Я тряс его за плечи. Мне важно было узнать другое.

– Ты ранен? – хриплым голосом спрашивал я.

 – Все цело?

– Да откуда я знаю?! – раздраженно ответил Родион и оперся о мое плечо. – Ну-ка, помоги встать!

Помню, какой ужас наполнил мою душу, когда мы быстро возвращались по аллее, и я уловил едва ощутимый запах пороховой гари – совсем рядом от того места, где я услышал выстрел. И я видел, как Родион, привыкший играться со смертью в горах, вдруг сник и лицо его приняло выражение покорной обреченности.