Рыцарская академия. Книга 1

Подушки, брошенные в сердцах Голицыным в Микуру и Лопуха, прилетели в кровать Петру Трубецкому, который спросонок таращил глаза на дурачившихся приятелей.

– Труба! Подъём!! – прокричал ему Ванька на ходу, улепётывая от Митяя, который, промахнувшись подушкой, теперь намеревался стегануть приятеля полотняным рушником.

Трубецкой выкарабкался из заваливших его подушек:

– Мне снился удивительный сон, – произнёс он, зевая, – Будто бы я в нашем московском поместье. И батюшка купил в кондитерской огромный торт.

Накрыли стол на террасе. И нянька режет этот торт. А крема столько, что он кусками липнет к ножу…

Его никто не слушал. Голицын отчаянно «фехтовал» на рушниках против Микурова с Лопухиным. И в этой театрализованной схватке они скакали по комнате, сметая всё на своём пути так, что поднявшийся с кровати из дальнего угла кадет Бергер, жался к стене, стараясь избежать попадания в этот замес.

– И вот только я поднёс ко рту этот кусок торта, как…

Трубецкой не успел досказать окончание сна, в этот момент троица – Микуров, Голицын и Лопухин ураганом пронеслись по Петькиной кровати, в запале скидывая с неё одеяло, подушки и самого Петьку.

Дверь в комнату отворилась. Вошёл слуга Прохоров, неся воду в тазу для умывания:

– Господа кадеты. Извольте умываться! – и, увидев кучу малу, укоризненно покачал головой, – Ну, что вы, ей-богу, устроили?!

Он крепко ухватил мальчишек за вороты рубашек и растащил по углам.

Сидя на полу в ворохе белья Петька Трубецкой, воспользовавшись паузой, как ни в чём ни бывало, досказал:

– Так вот.

Только я поднёс ко рту этот кусок торта, как вдруг вижу, что это вовсе не торт, а мой старый башмак, что я прошлым летом обронил в реку… Приснится же такое?

– Это тебе, Труба, предупреждение: чревоугодие – смертный грех! – сообщил Ванька, закатывая рукава и подставляя руки для умывания.

Петька, по прозвищу «Труба», сын генерал-майора Никиты Юрьевича Трубецкого, был самым младшим в комнате и совершенно не способным к военному делу.

Воспитанный матушкой с няньками в любви и заботе розовощёкий пухляк Петька был насквозь пропитан романтикой и мечтательностью. На занятиях по строевой подготовке он важно тянул носок, но всё время путался в поворотах налево, направо и отставал в строю. На лошадь забирался со страхом. И фехтовал с закрытыми глазами, боясь окриветь.

Тем не менее, друзья любили его за то, что Труба был добр и доверчив, как ребёнок.