Рыцарская академия. Книга 1

– Нет, ты видел? Каков жук!! – расхохотался Иван, – Небось, опять шлялся на кухню за полночь, а теперь дрыхнет! А, Митяй?!

– Ну, чего ты брешешь, Лопух?… – раздосадовано пробубнил тот, – Когда это я шлялся ночью на кухню? И зачем?

– Знамо дело, когда! Второго дня!

– И знамо дело, зачем, – поддержал его иронично Микуров.

– Селёдки на ночь поел. В горле пересохло.

– Рассказывай! Знаем мы, в каком месте у тебя пересохло, – продолжал глумиться Лопух, – Все видели, как новенькая повариха тебе глазки строила!

– Точно-точно!

– И каши тебе больше всех положила! До краёв!!

– Вот дураки, – проворчал обижено Голицын, отворачиваясь к стене, – Языки у вас без костей.

– И как ей было устоять? – не унимался Ванька, – Бедная девка из матросской слободки, никого, кроме грязных матросов отродясь не видывала. А тут – красавец кадет!

– Глазищами синими глянул – как рублём подарил!

Голицын не выдержал, откинул одеяло:

– Ну, будет балаболить-то! Вот я вас!

И он с размаху запустил в них обе подушки.

Васька с Иваном, хохоча, увернулись.

Дмитрия Голицына друзья звали Митяем. Он был сыном генерала-фельдмаршала Михаила Михайловича Голицына. Все дети в семье Голицыных получали хорошее домашнее образование; кроме обучения трём языкам, математике и философии, отец настоятельно приобщал сыновей с малых лет к военному делу.

Митяю нравилось щеголять в кадетской форме, маршировать в строю, гарцевать верхом и стрелять по мишеням. Но особого усердия в овладении науками он не проявлял, так как с детства усвоил, что можно добиться всего желаемого через внешнее обаяние.

От матери он унаследовал мягкую бархатистую кожу, золотистые густые кудри и ярко-синие глаза. И красивой внешностью заметно выделялся среди кадетов. Оттого часто привлекался директором к исполнению мелких поручений, которых требовал этикет при встрече высоких персон, как-то: проводить гостя к директору, подать чернильницу, подержать генеральскую собачку. Дамы таяли, как снег по весне, видя красивого златокудрого мальчика в кадетской форме, протягивали для поцелуя руки и непременно совали юноше в ладошку монетку в ответ на оказанную любезность.

Да и учителя, иной раз, поддавшись на обаятельную улыбку Голицына, проявляли к нему снисхождение и, вместо заслуженного наказания, он отделывался лишь нравоучениями. Эта несправедливость вызывала негодующий отклик в среде кадетов. И оттого внешность Митяя была всегда предметом язвительных насмешек друзей.