Петроград

Он завел там издавна знакомства, среди некоторых обрел даже единомышленников по ряду актуальных вопросов, многократно общался с особенно расположенными людьми, а также любил подчеркнуть да приукрасить, как бы к разговору, свой практический опыт деятельности в печатных изданиях разной направленности. Еще до «Всего Петрограда», с самого окончания учебы, занимаясь совсем недолго, и даже как бы по привычке, частными уроками на дому, Нечаев смог опубликоваться в журнале как поэт (по обыкновению многих молодых людей он писал стихи), а потом и сам нашел себе место, да так и остается по сей день в издательском деле.

Переход в «Новое время», несмотря на ярое и давнее желание не принес особенных, восторженных чувств и даже несколько охладил самого Алексея Сергеевича. Едва грезы сделались реальностью, как все стало простым, скучным и таким же, каким было ровно до этого мига, только все отныне на новом месте, но по-старому. Нет, он чувствовал себя неплохо и жалование имел достаточное, но все так не случилось ничего такого, чтобы назвать «Новое время» именно такой целью, к которой стоило усердно стремиться, чтобы даже видеть во сне свое первое появление в редакции. Но желаемое свершилось, и теперь, наверное, так продлится очень долго, но может и нет, как знать.

Нечаев едва уже повернул на Садовую, как услышал, что в толпе обсуждают свежую и волнительную на сей час новость. Новость для широкого общественного круга, не являлась таковой для Нечаева, ведь он уже и без того все знал.

19-го августа 1917 года в Петроград пришли тревожные вести о масштабных наступлениях Германской армии на прибалтийском фронте, и в массах эта новость вызвала самые разные реакции, мысли и ожидания. Мгновенно переживая и усваивая это в своем разуме, недолго сдерживая внутреннее напряжение, процессы умственной деятельности выливались в демонстрационные и громкие результаты, и кто-то просто мог говорить громче, чем следует, но иным хватало ума декларировать, кричать и даже организовывать целые выступления по этому поводу. Вопрос, слышал ли их кто-нибудь, даже если стоял рядом, во все глаза смотрел, раскрыв рот, даже если пытался слушать, и, различая слова, совсем ничего не понимал. Но обо всем этом знал и Алексей Сергеевич, оценивая информацию отталкиваясь от строгих субъективных суждений, и воспринимать других домыслов и трактовок не желал, даже не признавая мыслей толпы за хоть какое-то мнение.