Дневниковые записи

С годами постепенно приобрел специальность вальцовщика, а в дальнейшем стал крупчатником. Это была уже высшая специальность в мукомольном деле, равнялась должности инженера-технолога. В сельском хозяйстве он стал мало принимать участия – не было времени и смысла, а лишь помогал в страдную пору немного времени своим трудом. За ряд лет работы крупчатником отец зарекомендовал себя хорошим специалистом, получал уже хорошую зарплату и был на счету. Владелец другой мельницы, находящейся в 30 км от железнодорожной станции Латная в селе Гремячий Колодезь Воронежской губернии, Безруков, предложил отцу более выгодные условия, а именно: деньгами 75 руб.

в месяц, квартиру с отоплением, необходимые продукты для семьи, корм для коровы и другой живности. Отец согласился, заключил с Безруковым договор и вскоре с семьей переехал к месту работы. В это время семья состояла из 6 человек: отец, мать, дедушка и трое детей – Нюра, Маня и Настя.

Безруков был человек развитой, с высшим образованием. В свое время он окончил юридический факультет Московского университета, был депутатом Воронежской городской управы и почетным гражданином г.

Воронежа. Он знал толк в людях и отца ценил, как хорошего специалиста, особенно после того, как тот произвел необходимую реконструкцию мельницы без особых затрат. Отец также ценил и уважал своего нового хозяина. Видел в нем хорошо образованного и практического человека, с которого можно брать пример. Он очень любил его и рассказывал о нем много, что мы тогда не все еще понимали. Впоследствии отец признался, что Безруков произвел на него решающее «воспитание» и в корне изменил все прежние понятия о жизни. Но главное, что отец ценил у Безрукова, это его убежденность в чем-либо, твердая, неоспоримая и легко доказуемая своему собеседнику. По словам отца Безруков никогда не горячился, терпеливо выслушивал мысль оппонента и только тогда, не стараясь выпячивать себя и убедившись, что собеседник сказал все, что мог, высказывал свою мысль по данному вопросу, но уже неоспоримую и убедительную, как «дважды два – четыре». Что греха таить, говорил отец, и я сам, часто не дослушав до конца разговаривающего со мной человека, перебивал его и предлагал непродуманное, не твердо усвоенное возражение, и получался какой-то безалаберный разговор разгоряченных спорщиков. Договориться конкретно о чем-либо при такой форме беседы и при отсутствии твердой убежденности в правоте дела редко удается. Без доказательств получается пустой разговор.