Крамола. Доля

Крамола. Доля

Сергей Трофимович Алексеев

Крамола #2

Роман «Крамола» – это размышление об истоках и последствиях беспощадного русского бунта, Октябрьской революции и Гражданской войны, особый взгляд на прошлое и будущее России, попытка понять роль героя, антигероя и простого человека в судьбе государства, определить роковые моменты истории, когда каждый обязан сделать нравственный выбор и нести за него ответственность. Действие второй книги – «Доля» – охватывает период с 1920-го по 1971 год.

Андрей Березин хотел стать учителем истории в гимназии, а судьба превратила его в «карающую руку революции», в палача и жертву одновременно.

И единственным выходом бывшему комполка Красной армии кажется необходимость найти некогда явленную то ли во сне, то ли в реальности страну Гармонию в таежных лесах, где зимой зреют яблоки, а люди живут в Мире, Любви и Труде. Он должен увидеть будущее в своих детях и внуках. А детям и внукам тех, кто выжил или сгинул в смерче революционного бунта, предстоит научиться прощать палачей, глядя на их жертвы…

Сергей Алексеев

Доля

1.

 В год 1931…

После долгого, безрадостного ненастья ночью вызвездило, и утром Вербного воскресенья над холодной землей воссияло солнце. А уже к полудню над синей далью забрезжило зыбкое, жаркое марево и жирная влажно-черная почва в запущенном огороде бывшей архиерейской усадьбы окурилась теплым ладанным паром. Птицы, залетая в конюшню, теребили с линяющих лошадей шерсть, безбоязненно сновали возле человеческих рук, лезли в кормушки за овсом, клевали его у самых копыт и, вконец одурев от тепла и весенней суеты, не могли найти выхода и бились об оконные стекла.

Никодим ворчал на птиц, выпуская их на волю, и, не скрываясь, громко ругал нынешних постояльцев усадьбы. Пол в конюшне прогнил, иструхлявел и теперь смешивался с навозом. Никодим менял половицы, однако сытые выездные кони к весне и день и ночь копытили обветшалый пол, пробивая новые дыры. При случае старый конюх жаловался своему новому хозяину – начальнику уездного ГПУ Марону, просил сделать ремонт, но тот лишь вглядывался в лицо Никодима, будто силился вспомнить, кто это перед ним, и хмурил широкие, разлапистые брови.

Изредка, мимоходом, бросал: дескать, мы в этом помещении временно, потерпишь и ты, и кони переждут. Кучера же, лихие, крутые парни, вовсе не хотели слушать старика. Говорили: сначала социализм построим, потом и до конюшен черед дойдет. Им только б кони накормлены были да ко времени заложены.