Филин

– Куда тебе надо?

– По городу хочу с часок поездить, с ветерком и с цыганами.

– Пошел ты! Тебе бы все шутить, а у меня дел невпроворот.

– Хочешь побыстрее к начальству явиться с докладом, листок на хозяйский стол положить?

– У меня нет начальства, – честно признался Геннадий Павлович, – я сам себе начальник. Кстати, как и ты. Я вольный стрелок, ты тоже вольный стрелок, поэтому нам с тобой легко и все у нас получается. Кстати, совсем забыл… – лицо Геннадия Павловича опять сделалось напряженным, уголки губ опустились, как у клоуна-трагика, – вот еще, забыл…

– Так уж и забыл! – принимая бумажку, улыбнулся Серебров и тут же ее развернул.

На бумажке чернели три фамилии и три адреса с телефонами и факсами.

– Фамилии какие-то знакомые.

– Не знакомые, а известные. Надо, чтобы ты к этим уродам подобрался поближе. Дело для тебя привычное, всех троих следует вывести из игры, прежде чем придет время раздачи призов. Будет плохо, если они прорвутся к власти.

– Кому плохо?

– Мне будет плохо, а значит, и тебе, денег не получишь.

Постарайся как можно скорее, времени до выборов осталось с месяц. Я знаю, что они мерзавцы, и они про это знают. Но фактов на руках нет никаких, и серьезного компромата накопать не успели. Если сделать утку и вбросить ее в прессу, на телевидение, они заявят, что все это инсинуации, происки конкурентов, предвыборная борьба. Надо сделать так, чтобы они ушли сами без шума и пыли.

– Зачем ты мне про их несовершенные подвиги рассказываешь, Геннадий Павлович? Ты же знаешь, компроматом я заниматься не буду.

У меня свои методы, поэтому ты со мной и работаешь. Бомбы я не подкладываю, на курок не нажимаю, в подъездах с молотком не прячусь, колготки на голову не надеваю, во всяком случае себе, действую преимущественно лаской, любовью да добрым словом. И всегда по согласию. Ты же, наверное, помнишь, чего добивался друг детства Костя Остенбакен от Ирины Заёнц?

Геннадий Павлович хмыкнул:

– Кажется – любви.

– Не только – взаимности.

– Не учи меня литературе.

– Хорошую книжку никогда не грех почитать, она плохому не научит. Ты когда последний раз книжку открывал?

Геннадий Павлович задумался:

– Давненько.

– А я и вчера читал перед сном.

– Что же ты читал? – заглядывая в глаза Сереброву, осведомился Геннадий Павлович.

– Отгадай с трех раз.

– Даже не стану пытаться, хотя я, в общем-то, человек проницательный.