Фатум. Том третий. Меч вакеро

Похоже, он не чувствовал пронзительного утреннего холода – ворот хубона[1 - Хубон – длинная рубаха испанских крестьян.] был широко распахнут, обнажая рельефную грудь, такую же темную, как и его кожаная куртка.

Без слов он помог дону вскочить в седло, подал оленебой.

Пока Диего плотнее запахивал двубортный каррик и проверял оружие, Мигель, поднырнув под шеей своего жеребца, точно невзначай подошел к империалу.

– Это ты, Мигель? – каретная дверца легко распахнулась.

На него удивленно смотрела Тереза.

Драная юбка от порывистого движения поднялась вверх, и глазу Мигеля открылась гладкая и лоснящаяся кожа ног. Он кое-как отвел взгляд и неловко потер обросшую жесткой щетиной скулу.

Сеньорита понимающе улыбнулась и без тени смущения одернула юбку.

«Ну девка!» – юноша судорожно сглотнул, чувствуя, что, как обычно, не в силах оторваться от нее. Изумрудные глаза на овальном лице с высокими скулами вызывали у Мигеля дрожь в позвоночнике, а золотистая кожа, без пудры и помады, приводила просто в восторг.

Вообще, женщины всегда разочаровывали Мигеля. Сколько помнил, они все-гда предавали его. Даже последняя подружка, дочь рыбака Хавьерра чернобровая веселушка Мерида, после трех месяцев их любви оказалась такой же мерзавкой, как и все остальные. «А ведь как она слезно клялась в верно-сти… Да и жили мы душа в душу… Но Тереза!..» – он поперхнулся волнением и сплюнул.

– Эй,– она еще раз улыбнулась ему, сверкнув жемчужной полосой зубов, и погрозила пальцем.

– Нельзя так смотреть на женщин, Мигель, а то влюбишься…

– Но у влюбленных вырастают крылья, донна,– тушуясь, невпопад буркнул Мигель, расправляя плечи.

– А у женатых – только рога.– Она откинула волосы, затем выпрямилась, как бы между прочим приподняла груди, в которые немилосердно врезались тесные складки выгоревшей блузки, и подцепила вопросом: – Ты что-то хотел, Мигель?

Он продолжал молчать, пряча за широкой спиной свои загорелые сильные руки.

С какой превеликой радостью он поймал бы ее сейчас в объятья, но Тереза была возлюбленной его господина. И даже если б всё было иначе, он вдруг почувствовал, что относится к этой девушке куда как серьезнее, чем к случайной попутчице, с которой не грех наскоро поваляться в траве.

Тереза, в свою очередь, смотрела в дерзкое и по-своему красивое лицо молчаливого слуги и думала: «Да, он мне не пара. В нем нет размаха дона… такого обаяния и остроты».