Чтобы потомки знали

, фельдшер Ирина (кажется, Васильева), еще кто-то. Зимними вечерами собирались небольшой компанией, зажигали керосиновую лампу-«молнию», играли в лото, рассказывали разные житейские истории. Обязательным атрибутом этих «собраний» были кедровые орешки, которых в Ларьяке было множество. Их у нас на зиму был запасен целый мешок. Обходились без выпивки, а при игре в лото чуть ли не каждому «бочонку» была дана своя прибаутка. Например, «десятка» сопровождалась присказкой «десятник Роговский» – такая фамилия была у одного из наших знакомцев – ларьякского строителя прораба Роговского.

В 1934 году пришли в нашу семью беды. Сразу после убийства Кирова началась первая волна массовых репрессий. Первым пострадал младший из братьев Эдуард: как посмел жениться на дочери политического ссыльного меньшевика? -и получил пять лет (всего-то!) Были опубликованы списки бывших предпринимателей и прочих «врагов народа», подлежащих репрессиям. И среди них Хорос В. И. (Владимир Иванович), родной брат моего деда, бывший до революции крупным рыбопромышленником; он имел свои суда, тони, рыбопосольные пункты и другое имущество.

Инициалы отца совпали с инициалами его дяди и отец был лишен гражданских прав. Отец начал бороться за правду (ему до революции исполнилось всего 11 лет, и он не мог быть буржуем), но ни окружные, ни областные власти принять правильное решение не захотели (или побоялись)?

Между тем подошло лето и, как всегда, когда лето подходило к макушке, начинались приготовления к поездке в отпуск.

Я заранее радовался предстоящей встрече с братьями, сестрой, друзьями, бабуней. А еще мне очень нравились поездки на пароходах. Я мог часами смотреть за работой матросов: как моют шваброй палубу, готовят «лёгость» для заброса на берег швартовых, замер глубины реки не перекате наметкой с совершенно непонятными «не маячит», «подтабак», «семь с половиной»! и так далее.

Не знаю, какой продолжительности отпуск полагался при работе на Севере, но хорошо помню, что почти всегда лето я проводил в Тобольске, в доме бабушки Вероники.

В 1934 году, через год после начала работы в Ларьяке отец получил отпуск с 1 июля до 1 октября.

На этот раз родители погостили в Тобольске недолго и уехали в Омск – в то время наш областной центр. В Омске жила какая-то родня, но думаю, что главным было не гостевание, а хлопоты отца в связи с незаконным лишением прав. Опять же предполагаю, что результат был если не нулевым, но и не положительным.