Время Петра

На то будет воля царская и сие завещание».

Народ сиротливо охнул и замолчал.

Боярин сплюнул на снег кровавый сгусток и продолжил:

– А кто сие завещание не примет, тот волею Государей Московских будет обезглавлен. Соправителем же сих государей державы нашей, ввиду их малых лет, Господь дал в соизволение царевну нашу Софью Алексеевну Милославскую, то бишь сестру их. На том целуйте крест и идите с Богом!

Но взбудораженная толпа посадских людей уже не желала расходиться. В сторону строя стрельцов полетели проклятья и комья смерзшейся земли.

– Ироды! – вновь голосили бабы.

– Каина дети, – вторили им мужики в изношенных зипунах.

Народное волнение распалялось все больше и больше, и уже никто не обращал внимания на затихшее, окровавленное тело юродивого, лежащее на почерневшем от копоти снегу. У одноглазого мужичка с жидкой бородкой в заиндевевших от холода руках блеснуло каленое лезвие ножа. Он прильнул к рыжей толстой бабе в разноцветном платке и тут же отпрянул от нее, пытаясь скрыться в толпе.

– Убили. Убили, царица небесная, – заверещали бабы в толпе.

Одноглазого мужичка тут же поймали за рукав изодранного кафтана и, кинув на снег, принялись зверски топтать ногами. Стрельцы бросились к месту драки, пытаясь прорезать толпу и вытащить убийцу на площадь.

Дородный боярин развернулся к стрелецкому старшине и мерзко хмыкнул:

– Утихомирь тут всех. Я во дворец пойду, царево завещание исполнять. Вся Дума, почитай, в сборе, а я тут на мужицкие склоки смотрю.

Старшина кивнул:

– Будет сделано, боярин!

Он махнул кому-то рукой, и из ворот вышел еще один стрелецкий полк. Стрельцы в зеленых кафтанах с пищалями наперевес сделали первый шаг в сторону беснующейся толпы.

– С плеча снять! – зычно выкрикнул стрелецкий старшина. – Без команды с патроном заряжай!

Стрельцы вскинули ружья и высыпали в замок порох.

– Первый выстрел в воздух! – скомандовал длинноусый старшина.

– Первый выстрел в воздух, – эхом пронеслось по строю.

Толпа испуганно шарахнулась назад.

– Пли. Пли.

Глухой раскат выстрела десятков пищалей словно весенняя гроза пронесся над Лобным местом, сорвав с колокольни Ивана Великого десятки ворон и галок. Выстрел был настолько силен, что заставил испуганно вздрогнуть родовитых бояр в Думской палате, а придворный писарь невольно опрокинул чернильницу на лист царского указа в Посольском приказе.