Прошито насквозь. Торонто. 1930

Вообще, найти работу на ферме было бы проще, если бы он был совсем один – насколько он слышал, первые безработные, оказавшиеся почти на улице, нанимались только за еду. Кормить сразу троих за работу одного, никто, понятное дело, не станет. Да и если переехать за город, то где и с кем оставить детей? Дебби всего десять, а Мэтью три. Кому сейчас нужны чужие дети? За детьми смотрят только за деньги, но заработать такую сумму, чтобы хватило на семь дней… Приходилось быть честным хотя бы с самим собой – он не смог бы заработать даже на три или четыре дня.

Дебби сонно завозилась, а потом вздрогнула и проснулась. Как всегда осторожно, чтобы не разбудить брата, она выбралась из кровати и подошла к отцу, чтобы обнять и прошептать:

– Доброе утро, папочка.

От нее до сих пор пахло молоком. Адам вздохнул и обнял ее в ответ:

– Доброе утро, Дебби.

Ей пришлось многое пережить. Она смирилась с тем, что больше не ходила в школу и с тем, что стала сама убираться в доме и приглядывать за младшим братом.

В особо неудачные дни Дебби отказывалась от ужина, поскольку знала, что завтра утром Мэтью будет должен позавтракать. В такие дни Адаму хотелось вылезти на крышу и закричать так громко, чтобы его голос долетел до самого Господа. Он не делал этого по трем причинам – первая состояла в том, что он уже не верил в Господа. Вторая – в том, что дети, вероятно, испугались бы, оставшись одни в темной комнате. Третья – накричавшись и сорвав голос, недалеко и заболеть, а это ему было нужно меньше всего.

Дебби надела свои домашние башмачки и отправилась на кухню, чтобы вскипятить воду для завтрака, а заодно и умыться.

Адам с грустью смотрел ей вслед. Ребенок, который еще сам пахнет молоком, не должен брать на себя обязанности взрослого человека и нянчиться с другим малышом.

Через некоторое время он сам поднялся с кресла, надел свитер и присоединился к ней.

На плите стоял ковш с водой, а сама Дебби сновала вокруг стола.

– Что сегодня готовить? – подняв черные ресницы, спросила она.

– Может, поджарить хлеб? – улыбнулся он. – Сиди, я сам справлюсь.

Жареный хлеб был для них обычной едой, причем не только на завтрак. Однако, несмотря на это, Дебби все равно советовалась с ним каждое утро, создавая для себя видимость выбора. Наверное, ей было проще думать, что они едят только постные гренки, потому что сами так хотят, а не потому, что у них больше ничего нет.