Одна, заветная…

Оступившись на крыльце, он неловко костылём толкнул ведро, и грязная вода залила крыльцо и веранду, труды жены пошли насмарку.

«Ну, – подумал Игорь, – сейчас-то уже непременно будет скандал!»

Испуганная женщина, выбежав на крыльцо, стала бормотать извинения, повторять, что это её вина и она сейчас всё это уберёт. Роберт, схватив единственной рукой опрокинутое ведро, начал упрашивать жену простить его, это он, он виноват и сию минуту всё уберёт сам. Вдвоём они быстро всё привели в порядок, рассмеялись, постелив на крылечке половичок, кликнули дочку.

Втроём уселись на крыльце, обнявшись, женщина нежно гладила лицо и руки мужа, что-то тихо шептала ему.

Игорь был поражён. Казалось, перед ним открылся другой мир, где вопреки всему есть любовь и нежность и этот больной калека – любимый человек.

Здесь, в доме Пауля, кажется, никогда не кончается война, бесконечная канонада скандалов, обвинений и ругани – всё так похоже на довоенную жизнь семьи Игоря. А у истощённого, изуродованного Роберта есть любовь, нежность и настоящее семейное счастье!

Вот оно, семейное счастье – оно в тихой беседе на крылечке после дневных забот, в умении понять, простить, защитить, несмотря ни на что.

Оказывается, оно не миф, это семейное счастье! Вот так хотел бы жить и он, Игорь.

Ему вдруг стало необычайно хорошо. Перед глазами возникли усталое печальное лицо мамы и короткие торчащие косички Инки, её светлая чёлка, упрямо вылезающая из-под косынки. Ему вновь остро захотелось домой, в Сталинград.

Через неделю пришёл приказ о демобилизации. Началась весёлая предотъездная суматоха. Попросив увольнительную, Игорь съездил в Берлин и на рынке купил золочёные часики с браслетиком для Инны и тёплый клетчатый шарф для мамы.

Он известил Инну телеграммой о времени прибытия их поезда в Москву и всю ночь, волнуясь, простоял у окна вагона, вглядываясь в силуэты чёрных деревьев и разрушенных, сожжённых деревень, мелькавших вдоль дороги.

В толпе встречающих на Белорусском вокзале он сразу увидел Инну.

В тугой старенькой гимнастёрке и узкой юбке она выглядела похудевшей и будто подросла. Её сияющие глаза из-под чёлки смотрели на него так радостно и доверчиво, что он сразу понял: вот она, его судьба, которой он будет предан до конца своих дней. Он будет беречь и любить её, никогда ни единым словом не обидит любимую. Так – будет!

С тех пор минуло пятьдесят лет.

…За окном вечерело. Не зажигая света, гости сидели молча.