Кинокефал

Стиснув зубы, я попробовал считать, но это не помогало. Я уже начал молиться всем путешественникам, особенно превознося Христофора, как наконец-то гудение оборвалось долгожданным ответом.

– Рейн Ортвин Шефер слушает.

– Рейн, это Бонифац. Ты был прав, приезжай.

– Знатная квартира, знатная… – спустя полчаса, Рейн с присущим ему любопытством восторженно разглядывал картины на стенах коридора и резные узоры дверей. А я не мог взять в толк, чему тут дивиться при таком смраде. В первый раз, войдя в дом, я был более снисходителен к своим рецепторам, но теперь все давило и оглушало, горло непроизвольно вибрировало.

– Бони, друг мой, прекрати. Сейчас мы откроем с тобой бутылочку сильванера, и твоё напряжение испарится. Полюбуйся, ты рассматривал эту красоту?

Я исподлобья глянул на этого ценителя. Конечно, он не чует зловонности, не чует вообще ничего. На его нос, да и на всё лицо его, лёг отпечаток человечьей крови. Только уши выдают в нём иную личину, да и то они так тщательно замаскированы под париком, что внешне Рейна никак не принять за кинокефала.

– Лёгкие колыхания твоей грудной клетки издают нечто схожее с сопением и вздохами. Вы до такой степени опечалены, старина?

«Но вот слух у него отменный», – усмехнулся я.

– Вся природа нашего брата сгустилась в твоих ушах. Естественно, опечален, чёрт… Сейчас я покажу тебе это.

– Я весь в нетерпении, – Рейн наконец отвел глаза от дурацкой картины. На ней изображался ничем не примечательный луг. Никогда не мог стерпеть никчемность произведений и к ним прилагаемый труд, полностью лишенный смысла. И это причисляется к искусству?

Рейн перевел взгляд на меня.

– А насчет чего я оказался прав? Насчет того, что нам с сильванерой надо было быть с самого начала?

Ответить я не успел. Спрятавшиеся от моего гнева Шарорт и Берта услышали звуки нового голоса и поспешили убедить пришельца прекратить гомон и капитулировать в обратном направлении. Я знал о действии отцовского эксперимента по слухам, но никогда не случалось увидеть его воочию. Эффект был громоподобен. Я, право, растерялся, когда на моего бедного Рейна кинулись эти бешеные фурии. Их оскал, бессмысленный блеск чёрных точек, пьяная решимость разорвать – ошарашивали, но я все-таки успел заслонить друга. Бестии притормозили, хоть и назад ни на йоту не отступили. Я рыкнул на них, но они, словно оглушённые, продолжали тянуться к Рейну из-под моих рук. Видя безвыходность положения, пришлось применить проверенный способ доминирования.