Моя ойкумена. Том второй. Поэмы

V

Дом не знает духов скорби и разора,

Дом не пустит эти страхи на порог…

Но брезент палатки тонок, словно штора,

За которой я и мал и одинок.

Я на стойбище пустынной ойкумены,

С перевала и опять на перевал,

Не помогут мне ни руны, ни дольмены,

Ни любовь моя, на кою уповал.

Ветер давит, ветер рвёт тяжёлый полог,

Под полотнище чернильное ползёт,

Со скалы столкнёт невидимый осколок,

Вниз по осыпи кёрмёсов понесёт,

Над палаткой ветер тополь раскачает,

Ветки сыплются, как мелкая шрапнель,

Атмосфера всё густеет, всё дичает,

Мир скрипит, как будто севшая на мель

Баржа ветхого подвыпившего Ноя…

Время кончилось. Я выпал из него.

Я в провале, где у мрака за спиною

Нерождённое клубится вещество.

Только голос меня держит, только голос

Средь мучения, средь шума, средь борьбы,

Словно света нить иль Василисы волос

В лабиринте полупрожитой судьбы.

Голос близкий и родной,

и древний-древний,

Ниоткуда, то ли песня, то ли зов,

Ни жена, ни мать, ни ангел, ни царевна,

Ни тревоги, ни желания, ни слов —

Лишь покой и только сила всепрощенья…

Я вдруг вспомнил деревянное тепло,

Старой бабкиной деревни посещенье,

Молоко, что из кастрюльки утекло:

– Дверь прикрой, чтоб не сбежало,

Вова, слыш-ка!..

Баба Поля, Пелагеюшка моя,

Я в трикушке, я беспачпортный мальчишка

На пороге первобытного жилья.

В позаветном, изначальном, патриаршьем

Доме-облаке я вызнал всё как есть,

И не стать уже ни опытней, ни старше,

Не удобрить, не посеять, не отцвесть,

Коль не ведаешь кровей и вешек Рода…

А окликнул тебя атом дорогой,

И смиряется звериная природа,

Распускается пространство под рукой,

Распускается, как горная фиалка,

Словно царство из пасхального яйца,

И уже и жизни прожитой не жалко,

Знаешь точно – нет у ней конца.

Эпилог

Город Энск

меня вернул к страстям и прозе,

К деньгам, деятельности, словом ко всему,

Что у клушки, копошашейся в навозе

Почитается по серцу и уму

За достойное и доблестное дело.

Я о ночи той, когда прибой времён

Стал стирать меня,

как слабый очерк мела,

Как никчёмный и почти забытый сон,

Я о ночи той не больно-то старался

Вспоминать.