Десятый сосед

Минуты две я потратила на то, чтобы попытаться ее все-таки поднять, но парни, тоже пьяные вдрызг, наконец-то сообразили, кто им все время мешает и переключились на меня, и из леса появился прыщавый – почему-то с расстегнутой ширинкой.

Я звала и звала Веру, но она так и не реагировала, а ко мне шло уже двое, и один из них был не так уж сильно пьян, и бегал наверняка быстрее меня.

Точно быстрее.

Прыщавый мгновенно догнал меня и повалил на свежеопавшие листья, едва прикрывшие осеннюю хлябь.

Он сразу раздвинул мне ноги, и холодный страх взметнулся до темного ужаса.

Только он придал мне сил – я отмахнулась пяткой, не глядя, куда бью, сгребла черную густую грязь и, извернувшись, бросила ее в прыщавого. Он отпустил меня на несколько мгновений, которых хватило, чтобы рвануть оттуда с удвоенной скоростью.

Я остановилась, только когда уже выбежала за пределы леса – прохожие провожали вымазанную в глине девушку странными взглядами. Забилась за гаражи и просто орала, заткнув себе рот грязным, пропахшим вином свитером.

Попыталась отчистить корку глины с джинсов, но становилось только хуже, пока я не поняла, что руки у меня тоже в грязи, и лицо тоже, и вся я грязная.

Я все терла руки друг о друга, надеясь, что это поможет, но ничего не получалось, и тогда я заплакала, и из моих волос вдруг высыпалась горсть искусственных снежинок, осыпавших меня, когда шар разбился. Здесь и сейчас они смотрелись чудовищно неуместно, но почему-то именно это помогло мне собраться, встать и дойти до киоска, чтобы купить бутылку воды и вымыть хотя бы лицо.

Я бродила по улицам до самой темноты, смотрела, как люди едут с работы домой, загружаясь в освещенные теплым светом автобусы, как их становится все меньше и меньше, и вот уже автобусы идут полупустые, а в стороне от фонарей собираются в группки темные фигуры.

Следующее, что я помнила ясно – как стою у подъезда и не могу подняться на свой этаж.

Дома была мама, разбившийся шар, черное болото и ее правота.

Мама была права.

Мама была права. Мама была…

Холодные двери лифта, к которым я прислонялась лбом, шершавая обивка двери под пальцами. Бесшумный поворот ключа, темнота в коридоре и слишком яркий свет в ванной.

Неприятное прикосновение теплой воды, утекающая в слив темная грязь, тяжелое дыхание.

Вышла оттуда и вздрогнула: мама молча сидела за кухонным столом.