Первый учитель

Первый учитель

Чингиз Торекулович Айтматов

Эксклюзив: Русская классика

В этот сборник вошли четыре повести Чингиза Айтматова: «Первый учитель», «Материнское поле», «Белый пароход», «Ранние журавли», посвященные трудной истории его родной Киргизии.

Повести, в которых бытовая, реалистическая часть переплетается с фольклорной и мифологической, а относительная современность – с седой древностью народных обычаев и обрядов. А герои этих повестей – и самоотверженный молодой сельский учитель, и сильная, гордая и бесстрашная женщина, всю жизнь отдавшая другим, и очаровательный малыш-мечтатель, и отважный подросток с непростым характером – просто очень хорошие люди, глубоко чувствующие любовь и дружбу, красоту природы и родных традиций.

Чингиз Айтматов

Первый учитель

© Ч.Т. Айтматов, наследники, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Первый учитель

Я открываю настежь окна. В комнату вливается поток свежего воздуха. В яснеющем голубоватом сумраке я всматриваюсь в этюды и наброски начатой мною картины.

Их много, я много раз начинал все заново. Но о картине в целом судить пока рано. Я не нашел еще своего главного, того, что приходит вдруг так неотвратимо, с такой нарастающей ясностью и необъяснимым, неуловимым звучанием в душе, как эти ранние летние зори. Я хожу в предрассветной тиши и все думаю, думаю, думаю. И так каждый раз. И каждый раз я убеждаюсь в том, что моя картина – еще только замысел.

Я не сторонник того, чтобы заранее говорить и оповещать даже близких друзей о незаконченной вещи. Не потому, что я слишком ревниво отношусь к своей работе, – просто, мне думается, трудно угадать, каким вырастет ребенок, который сегодня еще в люльке. Так же трудно судить и о незавершенном, невыписанном произведении. Но на этот раз я изменяю своему правилу – я хочу во всеуслышание заявить, а вернее, поделиться с людьми своими мыслями о еще не написанной картине.

Это не прихоть. Я не могу поступить иначе, потому что чувствую: мне одному это не по плечу. История, всколыхнувшая мне душу, история, побудившая меня взяться за кисть, кажется мне настолько огромной, что я один не могу ее объять. Я боюсь не донести, я боюсь расплескать полную чашу. Я хочу, чтобы люди помогли мне советом, подсказали решение, чтобы они хотя бы мысленно стали со мной рядом у мольберта, чтобы они волновались вместе со мной.