Звездный камень

В-третьих, убедившись в бескомпромиссности, даже смертельной жесткости, трагичности больших поэтических вещей Искандера, я решила представить только одну из них – «Балладу о свободе».

Эта страна, как огромный завод,

где можно ишачить и красть.

Что производит этот завод? Он производит власть.

И как бы в противовес ей дать одну светлую – необычную, оригинальную поэму о ребенке «Малыш, или Поэма света». Смею заверить, ни один мужчина-поэт этой темы никогда не касался. Не осмеливался даже к ней подступиться.

(«Да славится в любом дому щебечущий цветок ребенка».) Тем неожиданней, что за нее взялся такой брутальный, «громкий» поэт, как Фазиль Искандер, – он и в этом уникален.

Так женщина после всего

Ласкает близкого тихонько.

Мужчина думает – его.

Она ж, не зная ничего,

Уже – грядущего ребенка.

И наконец, в-четвертых: я включила в сборник переводы Фазиля из Редьярда Киплинга – «Балладу о Западе и Востоке» и «Заповедь». Здесь, я думаю, требуются пояснения.

Тема Запада и Востока для Фазиля была глубинно, потаенно очень значимой. В Фазиле загадочно, чудесным образом слились воедино его абхазско-персидское происхождение и русская культура – естественно, включающая в себя не только русскую, но и западную классическую, да и современную литературу. Частенько перечитывая Киплинга (в прекрасных переводах, как у нас в стране было принято: лучшие литературные переводчики в мире – наши), Фазиль вслух декламировал свою любимую поэму в самом распространенном у нас переложении Елизаветы Полонской: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут. Пока не предстанут небо с землей на Страшный Господень суд…». Со временем Фазиль стал довольно упорно изучать английский. Несколько лет занимался по пластинкам, со словарем углублялся в английский подлинник. Стало ясно, что его что-то перестало устраивать в переводе поэмы Киплинга. И наконец он сам взялся за эту работу. Объяснил так: существующий перевод по сравнению с подлинником слишком спрямлен и «по-женски проглажен». «Тут нужно больше жесткости, корявости, прямоты вплоть до грубости». Похоже, тогда он и написал в своей тетради: «По высочайшей аккуратности текста угадывается подлог». Переведя поэму по-своему, Фазиль часто и охотно читал ее вслух – и наедине с самим собой, и для слушателей. «Пока души не вывернет, как потроха, Всевышний на Страшном суде» – это уже совсем не по-женски, согласитесь.