Капля за каплей

Но чаще всего и справа, и слева – сухие, выжженные солнцем склоны, занозисто-колючие даже для скользящего взгляда. Степной Крым – место, где можно только стоять: на этих упругих независимых колючках нельзя валяться, как тебе хочется.

У райсовета мы оставляем машину с шофером и идем к ханскому дворцу. И здесь отец бросает меня с наказом не высовываться за территорию музея. Я не успеваю вторично, теперь уже с экскурсоводом, пройти по залам, как отец возвращается:

– Идем.

На окраине в маленьком, ощутившем свою скорую кончину духане, нас ожидает человек в чесучовой тужурке и соломенной шляпе.

Я не привык видеть людей в шляпах; я мальчик из военных городков, где «шляпа» – определение весьма неодобрительное, противоположное неукоснительной точности исполнения. Даже мой отец применяет это слово, роняя его коротко и весомо: «Шляпа!». А сейчас сидит со «шляпой», за деревянным столом в умирающем духане. И я сижу вместе с ними и ем грушу, которую дал мне иссохший человек в старой шелковой рубашке, подпоясанной наборным кавказским ремешком.

– Бахчисарай славится грушами, мальчик.

Он дал мне грушу и ушел, шаркая чувяками. А мне стало грустно от этих взрослых, ничего не определяющих слов, грустно и почему-то совестно, и даже груша не утешала меня. Я не ощущаю вкуса и потому слышу, о чем говорят взрослые.

– Три года назад начали чистить армию. Я заглядывал в кое-какие списки – так, по старым связям.

И нашел знакомых, но не нашел тебя.

– Удивлен?

– Я бывший начальник разведки твоей кавбригады. Я хочу знать.

– Что ты хочешь знать? То, чего и я не знаю?

«Шляпа» молча прихлебывает вино. Неужели он был начальником разведки у отца? Наверное, он был плохим начальником разведки, потому что у него нет ордена.

– Я стал бояться, – вдруг говорит он. – Кажется, не я, а мы стали бояться, мы все. Почему? Мы же голой грудью перли на пулеметы и кричали гордые слова на площадях, когда нас вешали деникинцы.

– Тогда была война, а сейчас – политика. Армия не вмешивается в политику.

– Лукавишь. Занимаетесь вы политикой, вы, которые наверху. – «Шляпа» достает мятую пачку дешевых папирос, протягивает отцу.

– Ты забыл, что я не курю, Тимофей.

– Подумал, что мог закурить, – Тимофей прикуривает. – Ты узнаешь время? Я перестаю его узнавать, это не наше время.