С часовыми

Орзирис остановился перед ним с глазами, в которых светился упрек.

– Ты! – сказал Орзирис. – Боже мой, это ты-то! Уж если так поступаешь ты, Мельваней, что же нам-то делать?

– Спокойнее, малыш, – ответил ему Мельваней и не очень нежно оттолкнул его, – пока Дина Шад жива, я не сделаю ничего подобного. Я просто хотел показать кое-что.

Леройд, лежа на своей койке, кивнул головой и простонал, а джентльмен-рядовой вздохнул во сне. Орзирис взял протянутый ему кисет Мельванея, и мы, все трое, некоторое время молча курили, а пыльные дьяволы плясали на гласисе [1 - Гласис – пространство перед крепостным рвом.

] и проносились по докрасна раскаленной равнине.

– Стаканчик? – сказал Орзирис, отирая свой влажный лоб.

– Не терзай ты меня разговорами о выпивке; не то я запихаю тебя в казенную часть твоего же собственного ружья и выстрелю тобой, – проворчал Мельваней.

Орзирис засмеялся и через минуту принес из ниши на веранде шесть бутылок имбирного пива.

– Ах ты, пройдоха! Откуда это пиво? – спросил его Мельваней.

 – Пойло не с базара.

– Откуда ты знаешь, что пьют офицеры? – ответил Орзирис. – Ты ведь не сержант-буфетчик.

– А все-таки, сынок мой, скоро ради тебя соберется областной военный суд, – сказал Мельваней, – но, – он раскупорил бутылку, – на этот раз я не подам на тебя рапорт. Все, что хранится в буфете, предназначено для желудка, особенно же все, что касается выпивки. За удачу! Идет ли кровавая война или нет, все равно, стоит такая погода, от которой сохнет горло.

Итак, война! – И он качнул бутылкой во все четыре стороны горизонта. – Кровавая война! Север, восток, юг и запад! Эй, Джек, ты, стог сена, подойди выпей!

Но Леройд, полуобезумевший от страха смерти, о которой ему говорили надувшиеся на его шее жилы, молил Создателя послать ему смерть, а в промежутках между обрывками молитвы старался вздохнуть поглубже. Орзирис вторично облил его дрожащее тело водой, и бедный исполин ожил.

– Только подумать! Я когда-то не понимал, что человек не пригоден для жизни и что жить не стоит… Слушайте, ребята.

Я устал. У меня размякли кости. Дайте мне умереть спокойно.

Прерывистый шепот Леройда глухо отдавался под сводом ворот.

Мельваней безнадежно взглянул на меня; я же вспомнил, как однажды в один ужасный-ужасный день на берегу реки Кхеми безумное отчаяние охватило Орзириса и как тогда ловкий волшебник Мельваней изгнал уныние и печаль из его души.