Персефона

Зачем тебе это было нужно?

– Ну, на этот вопрос легко ответить. Хозяйка отеля позволяет мне бесплатно жить у неё и бесплатно кормит меня, я же за это рассказываю всем приезжающим свою историю. Она держит меня как местную достопримечательность. Ведь о том случае много писали в газетах.

– Помню-помню. Как всё просто. Странно, что я не догадался сам.

– По-моему, это вполне честный договор с обоюдной выгодой.

– Да, вполне, вполне. Ну, мне пора, пожалуй. Я пойду, – он обернулся в дверях. – А всё-таки надо проверить этого математика, – он ухмыльнулся и исчез.

Ухмыляется. А у самого страх в глазах. Видно же насквозь. И там в горах он нарочно эту штуку придумал с часами, чтобы только не думать о смерти. Боится и пытается это скрыть. Боже мой, что мы за люди! И я как будто прикован к этому месту и приезжаю сюда, и уезжаю, и снова приезжаю. Как наваждение. Но разве можно хоть что-то вернуть? Нет, и здесь ничто не располагает к уединению. Это просто проклятье. Не можем остаться одни, вот и жалуемся на одиночество.

Так ведь оно и бывает. Постоянно чья-то жизнь скребётся, возится, не даёт расслышать твой собственный голос, отрывает тебя от всего твоего, от твоей жизни, от тебя самого, и в этом отрыве и таится тоска, невыносимая тоска одиночества. Точно вырвано сердце, и осталась одна кровоточащая пустота. Темница-камень, и страшно, а страх – безумие! Мы слышим так много, что ничего не слышим, из-за лая псов своих ничего не слышим, и присаживаемся отдохнуть, и прирастаем к трону, становимся камнем, скалой. О сладкоцветущая, молю, излечи меня! Безумен, да, безумен я, так прозрачны эти стены, и от людей передаются мне муки, муки преступников, плавник-наконечник, шип в самое сердце, боль! Муки ада – муки раскаяния, эриннии, чьи слёзы – кровь…

– А, это ты, Лиза.

– Насилу утолкала его. Вечно хнычет, когда напьётся. Фу, ну и умоталась я сегодня.

– Мне нравится, как ты приходишь. Всегда так запросто, будто и не было ничего.

– Ничего и не было.

Тебе привиделось.

– Да, это, наверное, единственный выход. Представлять себе, что ты спишь, и всё это тебе только снится.

– По-моему, сегодня ты переигрывал, делая вид, будто совсем со мной незнаком.

– Я боялся повредить тебе. Я внушал себе, что вижу тебя в первый раз и даже не знаю, как тебя зовут. Прости, если получилось неубедительно.

– Глупыш. Ты принимаешь всё так близко к сердцу. И как ты при этом ещё ухитряешься жить, не пойму.