Понимания Делания

Скоростная форма выполнения привычного жанра породила другое качество исполнения. Как знать, может и мои эксперименты с этим дадут новые эмоции, и новые раскрытия позабытых этюдов.

Проступает пот, но могу растирать себя водой, словно случайно обнаружившейся в машине, которая теперь под рукой. Автомобиль был заботливо предоставлен мне моей системой «Мой Мир», очевидно от того, что теперь это уже мне «положено». На первый взгляд невзрачная машинка, но сколько в ней смыслов, ведь я не покупал ее, не арендовал, равно как и квартиру, где теперь проживаю. Подобно художниками-передвижниками второй половины 19 века во главе с Крамским, в ней же базируется моя нынешняя божественная канцелярия. Пришлось полдня поскитаться в поисках атмосферной точки для второго по счету пленэра. И раз уже зашел разговор о Крамском, то поделюсь его же цитатой, заглянувшей в мой укромный уголок в самый точный момент:

«Настоящему художнику предстоит громадный труд…поставить перед лицом людей зеркало, от которого бы сердце их забило тревогу».

Пусть тогда он ассоциировал эти слова с собственным потрясенем картиной Иванова «Явление Христа Народу», но с мира по нитке. Зачатки свободомыслия были, а ведь он определял условно-либералистическое крыло вольных художников и людей хоть сколько-то интеллектуального склада, состоял в переписке с наиболее выдающимися творческими современниками. Тем сейчас и ценно мнение той эпохи, что нет сущностной разницы между тем, откуда ковать переходящие извечные ценности, но речь не про догму нравственно-этического скрежета безвременного фундаментализма слепого невежества. Пусть религиозность была спутником многих мыслителей всех мастей, и мне она не чужда. Более того, поясню, что все мои слова еще должны быть надлежаще поняты и истолкованы. Когда и если я выражаюсь скептически по разным поводам, то оно не клеймит сами явления, но лишь их пещерные кривотолки.

Религиозность всегда служила человеку клюкой, была первой опорой духовности, институтом развития хотя бы первоначальной осознанности. Она есть творение чистокровного прилежного Мастера, что сумел зашить в свое творение сложнейшую архитектуру и глубинность прочтений с тем, что бы по мере развития, по мере расширения осознанности прихожанину могли быть доступны новые откровения, и таинства уже знакомых строк. Не стану призывать к приоритету богословского образования, но внутри христианской науки людей отважных своими исканиями достаточно, также как в светских заведениях.