Керамика

Ты говорила мне остаться

И почаще приходить,

Вино и чай с тобою пить,

С тобою вместе просыпаться.

Но солнце встало, я ушел

Чуть пьяный, мысля о сирени.

К тебе я от тебя дорогой шел

Сквозь фонари, что золотом горели.

***

Истошно давится судьба

Своей уродливой работой,

Кряхтит старуха, ей бы сна

И перестать идти дорогой.

В нее летят слова камнями,

И спотыкается в изъянах ям,

Ее уже давно продали

На службу вечным мудакам.

Она ревет так тихо и так скромно,

Ей тяжело тащить свой крест

И вдоль обочины небрежно, осторожно

В слезах и в поиске пустынных мест.

Бредет, молчит она, уж бредит

Своим чудесным старым сном,

Там, где она по полю едет

И упивается вином.

С БЕРЕГА

С берега да с морских седин

Ветром принесет холодным

Грусть далеких, одиноких льдин,

Да голосом как будто мертвым.

Остроконечных елей хор,

Темнеющих в долине лесом,

Затянет песню с шумом крон,

Ту долгую, лишь им известную…

Да издали по небу вереницей,

Лазурь небес собой черня,

Огромной и ленивой птицей

Венчав начало октября.

Тяжелые, дождливые ползут

В мою долину тучи, полные

Воды, и бриз пронзает грудь.

Да чайки все орут, голодные.

НА ИХ КОСТЯХ

Наверное, я тех добился бы успехов

На поприщах разных, если бы во мне

Горела искра всех тварей любезных,

Светилась, и жгла, и меркла в вине.

И если бы сердце билось их ритмом,

Любовь их срывалась с уст серебром,

Я бы давно владел бы всем миром

И превратил бы реки в говно.

Я бы надежду их нес на руках

До первой же ямы, вырытой ими,

И клал друг на друга с пулей в висках,

Я бы не брезгал даже седыми.

И вот когда мир очищу от зла,

Когда соберу их слезы я в банки,

Когда оботру сок на губах,

Сам я себе выстрою замки

На их безупречно никчемных костях.