Про жизнь и про любовь

Про жизнь и про любовь

Николай Максимович Ольков

Сборник рассказов известного русского писателя Николая Олькова делится на две части – «ПРО ЖИЗНЬ…», «…И ПРО ЛЮБОВЬ». Жизнь писатель проживает большую, и ему есть что сказать. А что касается любви – он сам как-то признался: «Если человек не умеет любить, он мне не интересен. А если писатель не умеет любить – он не интересен никому». Читайте, и вы увидите всю глубину чувств, которые испытывает автор.

Николай Максимович Ольков

Про жизнь и про любовь

© Ольков Н.

М., 2022

© Издательство «Родники», 2022

© Оформление. Издательство «Родники», 2022

Про жизнь…

Красная Поляна

Сказ

– Любо да мило смотреть на родные наши места, сколько годов живу, а не могу насладиться. До чего же всё по порядочку: и речка, и озерки кругом, всё рыбное, едовое. И луга заливные, когда снегов много, с высоких мест стекает водичка в низину и в речку, а та в разлив – особая, видать, страсть: раскинуться, плечи расправить, заодно и камыш со всякой всячиной вычистить.

Два холма по ту сторону деревни, издавна зовут их Женские Груди, понятно, в деревне не особо выбирают красивые выражения, но издали они очень похожи, ежели мне память не изменяет. Та сторона, что к деревне, летом в зелени разнотравья, для молодняка разного подкашивают люди, а задняя лесом прикрылась, так вот, заведено ещё в старые времена, чтобы тут дерево не трогать. Каждый год обходил лесник и помечал, какие берёзки, осинки и сосенки убрать можно. Зато ягоды в первых лесочках – какую душа желает: и клубника, и костянка, и смородина с ежевикой. Там подале и мокрые места есть, любители забираются вглубь за клюквой и прочей вкусностью.

Предки наши распахали столько землицы, что даже, сказывают, такую вольницу допускали: четвертину оставляли отдыхать, не засевали, а летом, после сенокоса, пахали на другой ряд. Великая от того выгода была, сам-два хлеба снимали, во как! Правда, потом поизвелось это, но крестьяне помнят, через родичей, само собой.

Я зовусь Антоном Николаичем, вечный колхозник, стахановец, краешек большой войны захватил, словил осколок фугасный, но не глубоко, вытащили, дырку зашили, я уж и позабыл. Да, попал в путние войска и звался гвардейцем, а потом и в колхозную жизнь пришло это звание, вручили мне вместе с другими достойными значок «Гвардеец пятилетки». Проня Волосатов тоже получил, поглядел и хихикнул:

– Лучше бы на бутылку дали.