Пани Малгожата

На встречу парада планет ты должен добраться

пешком.

Не порохом пахнет рассвет, а теплым парным молоком.

Мурашки бегут по спине, катаются россыпи бус.

На желтой барханной волне взлетает чумной сухогруз.

Голландцы мазюкают плоть, монголы – круги из песка.

Чтоб страсти в себе побороть, нам необходима тоска.

Но нет в моем сердце тоски, бессмертная похоть одна.

Она выполняет броски и тянет до самого дна.

Домысли изгибы бедра и дрожь оголенных ключиц.

Ободрана с веток кора, нет в мире животных и птиц.

Куда ты меня завела рука, что по локоть видна,

а дальше студеная мгла – ступенчатая пелена.

Люси

А. Кабанову

Никто не знает кто родил Люси.

И кто ее убил никто на знает.

Познание преумножает скорбь.

О ней у барабанщика спроси,

который страшно веки поднимает

и отбивает палочками дробь.

Нам для того и музыка дана,

чтоб перед смертью странно улыбнуться,

растерянно взойдя на эшафот.

Люси не знает, чья она жена

к кому теперь уйти, к кому вернуться

какой ей выбрать город и народ.

В жилище пусто, в городе темно.

Лишь аромат полуденной полыни

стоит и дышит около окна.

И смотрит в приоткрытое окно

как в комикс, что раскрыт посередине

с большим пятном от красного вина.

Пластилиновый Пазолини

Когда земля уходит из-под ног,

и ноты ниспадают с партитуры,

и на подругу взгляда не поднять,

и в шахматную клетку потолок,

роняет одинокие фигуры,

и скоро уже нечего ронять.

Я ощущаю в сердце листопад,

и в гарнизонах приспускают флаги,

предчувствуя поруганную честь,

и катятся на каменный Арбат

рулоны одноразовой бумаги,

неся внутри себя благую весть.

И я рыдаю нынче сам не свой,

как незаконный отпрыск Пазолини,

знакомясь с фильмографией отца,

в театре с непокрытой головой,

пробитой долотом посередине,

и с добрым выражением лица.

Дорога из школы

Я был пионером,

который не пил Кока-колы.

И в портфеле моем рейсфедер

о циркуль брякал.

Я очень замерз,

возвращаясь домой из школы.

Растерялся от страха,

и безутешно плакал.

Слезы вязко текли,

понимая свою бесцельность,

ледяною крупой заливая

обзор проспекта.

Мир метался пургой,

подтверждая мою отдельность

от людей, и дороги

до нужного мне объекта.

Я забыл, что бывают такси,

трактора, трамваи,

что достаточно попросить —

и тебя подбросят.