Пани Малгожата

Пани Малгожата

Вадим Геннадьевич Месяц

Вадим Месяц не идет на поводу у готовых контекстов – он создает их сам. По словам Алексея Парщикова в его поэзии «есть целый заповедник ситуации, никогда до этого не попадавших в чье-либо поле зрения». Месяц сознательно уклоняется от модных массовых трендов, остается в поле своей игры, расширяя и усложняя ее. От попыток создания архаичного эпоса и мирового фольклора до бесконечных постмодернистских текстов, где ирония иронизирует над иронией, а отрицание отрицает отрицание.

«Пани Малгожата» – книга избранных стихов последних лет. Ставка в них сделана на обаятельный абсурд, исторические аллюзии, провокативную карнавальность в контрасте с наивным письмом и обезоруживающей лирикой. Стилистически книга близка к первому сборнику стихотворении автора «Календарь вспоминальщика», вышедшему в 1992 году и принесшего Вадиму Месяцу известность.

Вадим Месяц

Пани Малгожата

1. Каприз

Голубятники

В сырой земле обманутые спят.

И те, кто их бесстыдно обманули

выкармливают в клетках голубят,

и выпускают стаями в июле.

Душа на волю рвется как заря,

и тьма смущенно отступает в угол,

и черным зверем громоздится уголь

с желтушными глазами янтаря.

Никто не различает рай и ад,

уравнены зарплата и расплата.

Ты сам в случайной смерти виноват,

она – в случайной жизни виновата.

Мой сизый стоит десять косарей,

а твой способен усыпить младенца.

Нет ничего трезвей больного сердца,

посаженного в глушь монастырей.

В могилах улыбаются друзья,

вкусив устами горечь чернозема.

Но если ты – наполовину я,

нам никогда не выбраться из дома.

Комета

Лес облетает до птичьих костей,

море мелеет до рыбьих скелетов.

Зимний простор по утру фиолетов,

от тишины не разжать челюстей.

В термосе свежезаваренный чай

стал в темноте неизвестного цвета.

В космосе трепетном нет интернета.

Писем поэтому не обещай.

Не говори мне зиме вопреки,

что возвратишься с карманной победой.

Дом осветился летящей кометой,

а на портретах – одни старики.

По телевизору крутят «Жизель».

Прет литургия из радиоточки.

Мне стали в тягость мои оболочки,

вышел из сердца пожизненный хмель.

Темная правда моей головы

плавно вливается в светлую зону.

Лебедь стеклянный плывет по перрону,

и при ударе расходятся швы.