Метроном

Фонари проснулись и горят,

обхватили головы руками.

Развалюха движется рывками

мимо покосившихся оград.

Ты права, но ты и не права.

Всё, что было, сплыло на раз-два.

Говорят, вначале было Слово.

Просто слово, ничего такого:

сигарета, музыка, трава.

«Сэнсэй сидит в тени цветущей сливы…»

«Сэнсэй сидит в тени цветущей сливы.

Его лицо не кажется счастливым,

точнее, на сэнсэе нет лица.

Поддерживая сломанную руку,

он предаётся мыслям о сэппуку,

как будто пьёт из черепа отца

фамильное достоинство… И всё же,

как ни крути, сэнсэй уже не может

рассчитывать на собственные си…

Ничком в траву.

И вот к нему подходят асигару

и хмурятся, поклявшись отомстить.

Три года им бродяжничать, таиться,

сжимать кольцо вокруг семьи убийцы,

свиваясь наподобие вьюнка.

Не будет ни промашки, ни поблажки —

они играют в облавные шашки

неторопливо, но наверняка…»

Ты тащишься в автобусе на службу.

Японский бог, кому всё это нужно?

Слова, слова, слова, слова, слова.

Ну что ж… Умри в тени цветущей сливы,

пускай воображаемой, но зримой

настолько, что дымится голова.

Мотылёк

Мотылёк, залетевший в квартиру,

в лёгкой панике чертит круги.

Под сияющей лампой в гостиной

начинает своё «помоги».

Помоги, мои лапки не гнутся.

Голова моя кружится. SOS!

А под лампой сидят и смеются,

вытирают дорожки из слёз.

Будто сами в окошко влетели

по оплошности страшной.

Смотри,

как над ними смыкаются тени,

как у них холодеет внутри.

Встал один, и другой потянулся.

Разошлись – не друзья, не враги…

Слышишь, души на ниточках пульса

начинают своё «помоги»?

Помоги, ибо всё, что осталось —

нестерпимое жженье в спине.

Мы продержимся самую малость

и прижмёмся к последней стене.

Снежинка

Внутри снежинки, если присмотреться,

тоскует человечек меловой.

Его микроскопическое сердце

сжимается в предчувствии того

мгновения, в котором всё растает:

снежинка, жизнь, Вселенная…

Никто

с тем человечком цацкаться не станет,

пока снежинка гаснет на пальто —

такая же, как миллионы прочих;

в тех человечки, а в иных – зверьки.

«Прости, дружок, прощай, спокойной ночи…» —

бормочут на ходу снеговики.

«А всего-то и есть, что серебряный зимний денёк…»

А всего-то и есть, что серебряный зимний денёк.

Ни прилечь, ни присесть, потому что вокруг Рагнарёк.