Исповедь афериста

Сколько он может стоить? И какие могут быть деньги в такой ситуации? В тот момент я готов был привезти ему самого Фокина вместе с его плоскорезом. Чтобы он на снегу демонстрировал его чудо-свойства!

– Денег не надо, – сказал я.

– Э, ты, хорош! Я тебе «крыша», что ли? Мы такой херней не занимаемся.

Он стал хлопать себя по бокам, достал две мятые купюры из одного и третью – из другого кармана.

– Больше нет сейчас, если не хватит – доплачу.

Он буквально всучил мне деньги. Мне стало чертовски обидно – нет, не за себя, а за него.

В десяти метрах стояли рыночные торгаши, которые, я в этом уверен, прямо сейчас могли достать по «котлете» денег. А простой российский офицер, прошедший, видать, не одну «горячую точку», имел в кармане гроши. Он кинул взгляд в сторону брюнетов (те малость попятились) и спросил:

– У тебя проблемы с этими чертями? Помочь? Не люблю я их.

– Да нет. Спасибо. Сам разберусь, – ответил я.

Хотя много бы отдал за спектакль с мордами в снег, особенно «вора».

Но объяснять капитану причину конфликта по известным причинам мне не хотелось.

– Ну, как знаешь, – дружески хлопнув меня по плечу, сказал он.

Я повернулся в сторону джигитов. На них больно было смотреть, особенно на «вора». Кто такие омоновцы, видать, знали не понаслышке. Вид у меня был наполеоновский. Разговор они наш не слышали, но со стороны это была картина маслом: подъезжает ОМОН, командир здоровается со мной, отдает деньги, я сопротивляюсь, не беру, так он еще и разводит руками – мол, больше нет! Даже не хочу догадываться, что они подумали.

Я подошел к ним. «Подвижный», как мне показалось, стал даже меньше ростом. Он втянул голову в плечи и тихонько заблеял:

– Брат… извэни…

– Не брат ты мне, – перебил его я. Давно мне хотелось при случае произнести эту фразу из фильма «Брат», но некому было.

Он ничего не ответил, попятился и быстро исчез, промямлив что-то про то, что он в розыске. Ни в каком розыске он, конечно, не был, но надо же ему было как-то сохранить лицо перед своими!

– Разговор окончен, – грубо и важно сказал я, повернулся спиной и спокойно вошел в магазин.

Столбняк продолжался у них еще минут десять, после чего они ушли. Краем глаза я заметил, что «молодой» садится не в знакомую мне раздолбанную «шестерку», а уже в подержанную тюнингованную «девятку». Тоже, видать, на огурцах поднялся…

Больше они меня никогда не тревожили.

Плоскорез капитану я, конечно, достал.