Хавала

Внезапно «исчезнувшее» в воде небо застигло меня в автомобиле уже на подъезде к Кенеме. Сначала мне померещилось, что это сигнал полицейской машины впереди, но ритмично переливающиеся вспышки света оказались нерукотворными – это были молнии, со слепой яростью поражавшие одну и ту же явно небольшую площадь недалеко от меня, а вместо дождя за лобовым стеклом просто была жидкость. Не потоки ливня, а вода, которая, как казалось, перестала двигаться, заполнив собой все пространство вокруг. Так, наверное, начинался Всемирный потоп.

В сезон дождей люди не выходят из своих жилищ неделями. Отправиться же из Фритауна в Кенему, за 400 километров, пусть и по асфальту – решение, требующее веского основания. Как я уже сказал, для меня таким основанием были деньги и обязательства, с ними связанные.

Я провозился дольше положенного срока с финансированием конторы для скупки алмазов, арендой жилья, поиском приличной машины и вынужденно «влетел в дожди», хотя, честно признаюсь, и надеялся, что две или даже три недели для работы у меня есть.

Факт оставался фактом, и весьма неприятным: я сидел в автомобиле, не доехав до темноты к своему новому жилищу, и совершенно не понимал, что делать дальше. Начавшееся «водяное представление» с одинаковой вероятностью могло закончиться и через полчаса, и через три недели.

Я здесь позволю себе сразу оправдаться перед читателем за свою столь вопиющую непредусмотрительность. Просрочка с возвратом части заемных средств заставила меня вернуться на пару дней в Европу с личными объяснениями перед будущими клиентами, что есть Западная Африка и почему время здесь идет иначе, чем в других частях света.

Сьерра-Леоне ближе, чем кажется. Менее шести часов от Брюсселя, и серое небо осенней Бельгии сменилось белыми песками Фритауна. Уверен, что когда-нибудь город со столь говорящим названием станет гостеприимным курортом в зимние сезоны для многих туристов Старого Света. И правда – он того стоит.

Фритаун основали бывшие рабы, которым британская корона даровала свободу за участие в войне против североамериканских мятежников, при том, что экономика самих мятежных колоний была в немалой степени построена на рабстве.

Считалось, что раб, попавший во Фритаун, становился свободным. Вдохновленный этой идеей и небольшими средствами для начала закупок алмазов, я возвращался в Западную Африку брюссельским рейсом чуть позже обычного, рискуя не добраться до места своего назначения из-за возможного дождя.