Право на любой ход

Послушай меня, мой далёкий мужчина,

Которого, может, пока я не знаю,

Поверь, что найдутся такие причины,

Чтоб нас подтолкнули друг к другу на крае…

На крае судьбы, на пороге вселенной,

Где долго в разлуке душа леденела…

И там ты падёшь предо мной на колени

И будешь молить снизойти до предела,

Чтоб вместе шагнули мы с края над бездной,

Рука чтоб в руке и – за миг до восторга!

Пусть крикнет вдогонку поруганный бездарь,

Что женщинам клятвы любви не расторгнуть…

Притягивала, ворожила, что, в общем-то, является для православия греховным язычеством, но к чему только ни обратишься, желая любви, как избавления от тягомотного и опостылевшего одиночества.

Да, Ирина не была одинока в полном смысле этого слова, ведь уже упомянуто замужество. А кроме того, у неё имелись две красавицы-дочери от разных браков – Майя и Марина, с двенадцатилетней разницей в возрасте.

Майя выпорхнула из родительского гнезда в славный город Питер, обзаведясь собственным пристанищем и порадовав рождением внучек-погодок Дашеньки и Сашеньки.

А Ирина с младшей дочерью Маришкой осталась в Москве.

Былые оковы, играючи, скину,

В который уж раз я другие надену…

Пусть только найдётся достойный мужчина,

С которым хотелось бы кинуться в бездну!

Ирина прочитала как-то во французском журнале статью о том, как женщине оставаться дольше молодой. В ней наряду с активным образом жизни и правильным питанием французы рекомендовали в сорок лет обзавестись младенцем: или самой родить позднего ребёнка, или стать молодой и красивой бабушкой.

Ей посчастливилось последнее. И пока Майя жила с мужем и малышками в Москве, вопрос о свободном досуге не стоял: вся семья включились в процесс взращивания и воспитания Дашеньки и Сашеньки… Но зятю предложили работу в Питере, и птенчиков увезли.

Сразу образовалась пустота, которую необходимо было чем-то или кем-то заполнить, хотя и младшая доченька, шестнадцатилетняя красавица Мариша, не давала заскучать. И всё бы хорошо, но не было в жизни писательницы достойного любящего мужчины рядом, как в её стихотворении.

Иногда, отчаявшись, со слезами на глазах она вопрошала у Бога:

– Неужели никогда меня не поцелует любящий мужчина?! Боже! Прошу тебя! Хочу любви! Сколько же маяться одной-одинёшенькой? Сколько плакать в холодную подушку и кусать недоступные локти? Сжалься, Боженька! Дай любви сильной и взаимной!

Так просила она последние полгода, не представляя, кто же поможет ей скрасить одинокую старость.