Листы картона

Это было бы не трагично, если бы Тихон, попятившись от неожиданности, не споткнулся обо что-то и не растянулся на земле. А вот это уже было больно и очень обидно. Кроме того, недоеденное мороженое каким-то образом размазалось по штанам мальчика.

Как он ни старался сдержаться, слезы все равно навернулись на глаза. Что хуже всего, и девочка, и остальные дети стали смеяться, а один сказал: «Ну и нечего было соваться в НАШУ песочницу». Тихон был полностью с ним согласен, и осознание этого заставило его зарыдать еще громче.

– Да сколько можно-то! – наконец спохватившись, подскочила к сыну Ирина.

Вместо того чтобы пожалеть и приласкать, она прямо при всех стала отчитывать и без того чувствовавшего себя опозоренным ребенка:

– Почему тебя нельзя оставить ни на минуту?! Смотри, весь изгваздался!

Увидев содранные ладони, Ирина сменила тон, вытерла мальчику руки влажной салфеткой, кое-как оттерла с его одежды пятна от эскимо, посадила сына на колени и стала ласково поглаживать по голове. Алина как раз планировала рассказать историю, которая не предназначалась для детских ушей, и наблюдала за матерью и сыном с кислой улыбкой.

Но все это уже не имело значения.

«Я всегда буду играть только один», – пообещал себе Тихон, уткнувшись в надушенные волосы Ирины.

***

Небо было ярко-голубым, мамина юбка – разноцветной и забавной, а песок в песочнице, где играли дети моего возраста, казался желтым, как солнце. Все было прекрасно, мама улыбалась и трепала меня по волосам. Мы пришли в парк вдвоем, по дороге она купила мое любимое шоколадное эскимо, и мы оба его съели.

Одно я, одно она. Я старался кусать аккуратно, чтобы не испачкать новые штаны, и все получилось: ни капельки не капнуло. Мама меня похвалила, сказала, что я «ну совсем уже взрослый».

Мама села на скамейку и подняла меня к себе на колени. Стала щекотать меня – не сильно, слегка, до приятных мурашек. Игравшие неподалеку дети иногда смотрели на нас. Мне показалось, что девочка – с двумя косичками и в желтом сарафане – хочет что-то сказать мне.

Не успел я подумать об этом, как она сама подбежала к нам.

– Привет, как тебя зовут? – Смущенно посмотрев на маму, она добавила «здравствуйте», та дружелюбно ей кивнула.

– Тихон, – удивленно проговорил я.

– А я Маша.

– Хочешь играть с нами?

Она была такая красивая, милая, светлая, и мне очень хотелось играть с ней и ее друзьями. Обычно я не очень люблю общаться с остальными детьми, но тут было совсем другое дело.