Манна

Кто пойдет – уже давно стемнело —

Водрузить прибор на верх сосны?

А лесник – добряк, идите смело.

Дьяволу такие не нужны.

Тот мужик он чист и не заразен.

А когда жену похоронил,

В лес ушёл. Ну что, вопрос всем ясен?»

И пилот бесшумно дверь открыл.

Вышло двое, взяли «замануху»,

Посмотрели молча на луну,

(Август, звезды, ночью было сухо).

И полезли дружно на сосну…

«Как же мог лукавый распылиться,

Не могу понять я всё равно,

В безопасной зоне очутиться,

В заповедном секторе прижиться,

Основательно заякориться,

Где его совсем быть не должно?»

«Мы же проходили в разведшколе.

Ты тогда, наверное, хворал.

Бунт, тюрьма, потом бежал на волю,

От погони быстро убегал,

Захватил с налета батарею,

Развернул фотонный пургомёт,

Вытряхнул снаряды все скорее,

В центрифугу он залез. И вот,

Быстренько включил аннигилятор,

Квантизован был в один момент.

Это зафиксировал локатор.

Зарядил им пушку терминатор,

Выстрелил. И элоквент-оратор

Прямиком умчался на тот свет,

В антимир – бездонную воронку,

Где он свою сущность поменял».

«Да, я видел в школе эту плёнку,

Где, каким он был, каким он стал».

«Он пучком прошел воронку эту,

Не попал случайно в сборный цех.

В скорости не уступая свету,

Пролетел и, обогнав комету,

Злобным ливнем выпал на планету

Всей цивилизации на грех.

Черная дыра – врага обитель,

Там его не ждали, пролетел

Он через хитритель и мутитель,

Превратился в тучу антител.

Пили ром космические банды,

Легкий ветерок слегка обдал,

Ничего не поняли мутанты,

Цех бы его быстренько собрал.

Получил большое ускоренье

Побыстрей фотонных скоростей

И сюда попал в одно мгновенье,

Где давно замучил всех людей.

Их форпост губительное место

И страшнее места просто нет».

«А откуда это всё известно?»

«Передал оттуда наш агент».

4

Житие Сибирское, глухое…

Здесь трудиться надо, крепким быть.

Но когда нутро твое гнилое

О работе можно и забыть.

На печи лежал Распутин Гришка,

Тунеядец, очень много пил,

Потирал на лбу большую шишку,

Драться, сквернословить он любил.

Часто слышал: «Гниль, работать надо!»

И на что с ехидством отвечал:

«Лошади пусть пашут до упада.

Не хочу. Раз Бог меня создал,

Окропил саратовские корни,

Научил, как водку пить с отцом,

Пусть дитя немытого и кормит.

Труженик и лодырь – все помрём».

«Порченый» его все называли.