Отсутствие Анны

Коридор, в который ее привели, был выкрашен светло-желтой краской, неровно, с потеками. Часть его оказалась огорожена решеткой, за которой шумно и возбужденно переговаривались бомжи – Марина на миг оторопела.

В тот день она впервые была в полиции и не ожидала, что задержанные на улицах бродяги будут заперты неподалеку от места ожидания для матерей, пришедших подать заявление о пропаже ребенка, пусть даже и такого взрослого, как Аня. Люди за решеткой какое-то время с любопытством разглядывали ее и даже что-то говорили, но вскоре оставили в покое.

Чтобы отвлечься от лишних мыслей и тяжелого запаха, Марина попыталась представить себе, что делала бы на ее месте Идеальная Мамочка. Наверное, уже закатила бы истерику и кричала на несчастную беременную в кителе, требуя, чтобы все силы полицейского участка были брошены на поиски ее детки.

Марина представила, как, спустя всего несколько часов, будет говорить по телефону с кем-то из подруг и рассказывать о пережитом. «Я там чуть с ума не сошла…»

Пожалуй, с учетом ситуации можно будет не просто намекнуть на собственную стойкость, а говорить о ней открыто.

Да, именно так. Ситуация достаточно чрезвычайна, чтобы позволить себе слабость похвастаться силой духа. Марина нальет себе полный бокал красного вина, закурит сигарету в доме (этого она почти никогда себе не позволяла) и будет говорить долго и обстоятельно, каждым новым разговором выдавливая боль и страх, накопившиеся за день, без остатка. Сигаретный дым будет плавать по комнате. За окном будет заниматься рассвет. Аня будет спать у себя в комнате. Целая и невредимая. Дома.

Фантазия была такой яркой, что, когда ее окликнули, Марина не сразу сообразила, где находится. Думала, пришел следователь, но нет – просто девочка в кителе принесла чашку чая на блюдечке. Чашка была не казенная, ярко-розовая, с веселой овечкой, говорящей «Бе-е-е» белому сколу на краю. В чае плавали, медленно, как в танце, темные чаинки. На блюдечке лежал, сиротливо прижимаясь к чашке, каменный с виду пряник.

– Если хотите, я еще пряников принесу, – торопливо сказала девчонка, косясь на клетку с мужчинами. – Или, хотите, можете со мной посидеть в кабинете. Только там… Не совсем чисто.

Мысль о том, что же должно твориться в кабинете, если там менее чисто, чем в коридоре с бомжами, вяло ударила хвостом в мутной жиже мыслей и не вызвала ни малейшей ряби на поверхности. Обычно Марина непременно улыбнулась бы собственной шутке или ввернула что-то остроумное вслух.