Коммунальная квартира. Новеллы коммунального быта

Не спросив, к кому пришел дядя, зачем пришел дядя, она исчезла в глубине коридора. «Совсем как в старые, добрые времена» – подумал Барсуков.

Он вошел в коридор, застланный потрескавшимся линолеумом. Барсуков знал, что под линолеумом находится дубовый узорчатый паркет, который в прежние времена ежемесячно покрывался мастикой и всем коммунальным коллективом натирался до зеркального блеска. Очевидно, нынешним жильцам блеск был ни к чему.

Барсуков по длинному коридору (35 метров), заставленному шкафами, коробками, ящиками, прошел на кухню.

Там две женщины что-то готовили на плите. Он представился и объяснил зачем он пришел. Женщины оживились, предложили кофе и стали пространно отвечать на барсуковские вопросы.

Из их ответов следовало, что из старожилов в квартире никого не осталось, что родственники старожилов давно квартиру не посещают, что агенты по расселению предлагают варианты, которые не устраивают жильцов и т. д.

Отказавшись от кофе, поблагодарив женщин за информацию, Барсуков прошел на черный ход, на котором можно было без декораций снимать «Сталкера».

Выйдя на задний двор, он уселся на скамеечку и пригорюнился: « Господи! Уж как за эти коммуналки демократы чехвостили коммунистов, а сами ничего сделать не могут».

Барсуков бросил взгляд на дворовый фасад дома. Он был не такой великолепный как лицевой, но все равно в нем присутствовало благородство. «Здорово, что эмир успел построить этот дом. Он, как яркий южный мазок на сдержанной палитре Петербурга, – подумал Барсуков.

 – Наши-то богатеи только на стекляшки и способны».

А судьба Сеид Алим-хана была не очень-то сладкой. В 1920 году Красная Армия разгромила войско эмира и ему пришлось бежать в Афганистан. Он уходил через горы с гаремом, маленькими детьми и с караваном из ста верблюдов. Эмир и его домочадцы достигли Афганистана, а караван исчез. До сих пор энтузиасты шастают по пещерам в надежде найти сокровища эмира.

Оставшись без сокровищ, беглый эмир жил скромно, зарабатывая на жизнь торговлей каракулем.

У эмира было более трехсот детей, но законными считались лишь четыре дочери и три сына. Жизнь разбросала эмировых детей по разным странам.

Один из его сыновей жил в СССР. Он отрекся от отца и под новой фамилией Олимов служил в Красной Армии. Участвуя в Великой отечественной войне, потерял ногу. Награжден орденом Боевого Красного знамени. После войны преподавал в Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева. Сеид Алим-хан к старости ослеп.