Вывеска

Вывеска

Дина Ильинична Рубина

«Вот вы говорите: некоторые особенности нашей жизни. Да, они имеются. Определенный, так сказать, риск быть развеянным по ветру в единое, говоря высоким штилем, мгновение…

А я вот, хотите, наоборот, – расскажу о счастливых случаях?…»

Дина Рубина

Вывеска

Вот вы говорите: некоторые особенности нашей жизни. Да, они имеются. Определенный, так сказать, риск быть развеянным по ветру в единое, говоря высоким штилем, мгновение…

А я вот, хотите, наоборот, – расскажу о счастливых случаях?

Это происходило как раз прошлой осенью, когда очередной арабский патриот готов был взорвать собственную задницу, чтобы ухлопать пятерых евреев.

Но как писал в предсмертной записке один повесившийся парикмахер из Бердичева: «Всех не переброешь».

Так вот, в один из этих осенних взрывов угодила мама. И вы не поверите – как удачно. Она потом недели две всем знакомым рассказывала – спокойно так, обстоятельно, – как ей невероятно повезло.

Я ей всегда говорю: ну чего ты надо не надо на этот рынок шастаешь! У тебя, вон, магазин за углом, и кошелки тащить недалеко.

С другой стороны, ей же скучно, она ж на пенсии, педагог с тридцатитрехлетним стажем, бессменный классный руководитель седьмых классов. А с седьмыми классами советской школы никакой восточный базар не сравнится.

Словом, поехала она в тот раз на рынок за какой-то мелочишкой.

Так вот, эти помидоры ее и спасли.

Она уже шла с кошелками к выходу – тому, что в открытом ряду со стороны улицы Яффо, – но задержалась у помидоров. С одной стороны, и так уже руки оттянуты, с другой стороны – жаль, красивые такие помидоры, и недорого… Вот те три минуты, которые она стояла и не могла решить – брать или не брать эти благословенные помидоры, ее и спасли. В тот момент, когда старик стал взвешивать ей два кило, тут и бабахнуло впереди, как раз где она должна была бы в ту секунду находиться.

Взлетело на воздух покореженных полмира – так маме показалось. Но это еще не все.

Орущая тьма народу диким табуном прянула назад, хлынула в узкие боковые улочки рынка. И тут второй раз рвануло, и как раз – впереди, куда все ринулись, опять шагов за пятьдесят от мамы…

А у нее – так она рассказывает – наступило вдруг странное спокойствие. Абсолютное, незыблемое.