Затейник

Затейник

Марко Вовчок

«Жила-была одна почтенная семья, которая, вовсе того не ожидая и не желая, воспитывала пребеспокойного сына. Родители были почтенные, бабушка и дедушка почтенные, дяди и тетки почтенные, братья и сестры почтенные, но он ни в кого из них не уродился и, чем больше входил в лета, тем чувствительнее огорчал всех родных и знакомых.

Сначала он рос себе ничего и, казалось, мало чем отличался от прочих детей, но не успел стать на ноги, как уже начал чудить и затейничать…»

Вовчок Марко

Затейник

I

Жила-была одна почтенная семья, которая, вовсе того не ожидая и не желая, воспитывала пребеспокойного сына.

Родители были почтенные, бабушка и дедушка почтенные, дяди и тетки почтенные, братья и сестры почтенные, но он ни в кого из них не уродился и, чем больше входил в лета, тем чувствительнее огорчал всех родных и знакомых.

Сначала он рос себе ничего и, казалось, мало чем отличался от прочих детей, но не успел стать на ноги, как уже начал чудить и затейничать.

II

Был большой праздник: собрались встречать Новый год.

Погода стояла чудесная. Синее небо было чисто и прозрачно, звезды казались вдвое крупнее и выступали с изумительною яркостью. По белым улицам, испещренным освещенными окнами и фонарями, с визгом проносились санки, мягко катились кареты, мелькали торопливо скрещивающиеся пешеходы. Двери в блестящих магазинах и модных кондитерских были в постоянном движенье, и сквозь цельные стекла в кондитерских преимущественно мелькали белые и черные султаны, генеральские перья, высокие цилиндры и меховые шапки, а в магазинах толклись, как мошки, разноцветные шляпки и пуховые кружевные платки.

Время от времени пролетали удалые тройки с позвонками и прошмыгивали маленькие чухонские розвальцы. Все спешили. Из пяти пешеходов двоим непременно было так спешно, что они уж не шли, а бежали; из пяти ездоков двое непременно укоряли извозчика за вялую езду.

– Вот и Новый год на дворе, – раздавалось то справа, то слева.

– Вот и дождались!

Родители вышли в гостиную, дети тоже.

Зажжена большая лампа, сняты чехлы с голубой мебели, на столе новая, удивительно яркая и красивая скатерть.

Папаша – он в черном сюртуке, лакированных ботинках, новом галстуке и со знаком за какую-то беспорочность в петличке – сам заботливо осматривает лампу, поправляет светильню.

Мамаша – она в новом шелковом платье, кружевной наколке и тяжелом золотом браслете – держит новый абажур.