Гунны

Внизу тебя ждет военный совет. Все тысячники и сотники признали тебя ханом и готовы идти за тобой. Завтра битва и нужно выслушать их.

«Этого еще мне не хватало», – запаниковал я. – «Что я с ними буду обсуждать?».

– Не бойся, это наша последняя война, вожди примут твое решение, да и я тебя поддержу, – сказал он, увидев мое замешательство.

Мы вышли в узкий коридор, по обеим сторонам которого находились небольшие комнаты с бойницами в стенах. Дойдя до винтовой деревянной лестницы, мы спустились по моим расчетам с уровня четвертого этажа и вышли в просторный зал, где вокруг огромного дастархана располагались на войлочных коврах около пятидесяти человек, которые шумно выражали одобрение игре пожилого человека на музыкальном инструменте похожей и по форме, и по звучанию на домбру.

Музыкант, увидев меня, приветствовал легким поклоном головы, при этом продолжая динамично играть музыку, похожую на эпическое сказание битвы, от которой даже у меня, окончательно растерянного, кровь начинала вскипать в жилах.

Ужас шепнул мне в ухо, чтобы я прошел на единственное свободное место. Сам он расположился напротив меня, между двух воинов, которые быстро потеснились, освобождая ему место.

Когда я подошел к указанному мне месту, ко мне подбежали две молоденькие девушки. Позже я узнал, что они были сестренками Богра. Взяв с рук лук, отцепив меч с ножнами, сняв с головы шлем и со спины колчан, они меня посадили. Когда мой взгляд упал на еду, то я почувствовал, что голоден. Дастархан был заполнен мясными блюдами, которые были разложены на деревянной и, как мне показалось, серебряной и золотой посуде, но я бы побоялся есть, опасаясь выдать себя, ведь кто знает как должен вести себя хан за столом среди своих подданных.

Но меня выручили рефлексы прежнего хозяина и сестренки. Одна подала мне блюдо, с которого я ловко освободив свой нож от ножен, срезал большой кусок мяса, а другая протянула мне чашку с кумысом. Мясо я быстро отправил себе в рот и практически мгновенно осушил чашку.

Я оглядел собравшихся. Все были сурового вида мужчины, большинство из них среднего возраста – тридцати, сорока лет, одетые в доспехи разного типа, чешуйчатые, пластинчатые, куячные. Но ни у кого не было кольчуги. Справа и слева от меня сидели два старца, похожие друг на друга. Хотя какие они старцы! Так я их назвал из-за того, что оба были лысые, с седыми, похожими на козлиные редкими бородками. Но это было единственное их сходство со стариками.