Всеполнота

По бескрайней гладкой пустыне я шел минуты две или три, после чего вся гладкая поверхность по обе стороны тротуара начала понемногу вздуваться в разных местах, как пузыри на воде. Постепенно с увеличением пройденного мною расстояния эти вздутия становились все выше и выше; а затем они начали приобретать разнообразные формы, которые поначалу казались мне причудливыми, пока они не превратились в обыкновенные деревья. Тротуар, по которому я шагал, тоже начал меняться, становясь все более узким, чем он был; а его асфальт начал все больше и больше напоминать обыкновенную землю.

В результате я оказался в каком-то дремучем лесу, шагающим по узкой земляной тропинке.

Едва я осознал, где нахожусь, как на меня тут же со всех сторон налетели кровососущие насекомые. Они облепили меня буквально с головы до ног. А поскольку я был в рубашке с коротким рукавом и в тонких летних брюках, то почувствовал себя так, словно меня целиком засунули в огонь.

Чтобы избавиться от этих гнусных тварей, я бросился бежать сломя голову, но, не имея спортивной подготовки, быстро выдохся и снова перешел на шаг. Кровососы атаковали меня с еще большей кровожадностью.

И вот тут впервые за все это время я испугался. Причем испугался настолько сильно, что начал кричать. На какой-то миг я даже подумал, что меня специально заманили сюда, чтобы погубить.

Но едва я подумал об этом, как вдруг на тропинке прямо передо мной появился старик и начал меня рассматривать.

Я остановился как вкопанный, перестал кричать и, в свою очередь, начал рассматривать его.

Старику на вид было примерно семьдесят пять лет. У него были седые волосы и длинная седая борода. Ростом он был с меня – то есть приблизительно метр восемьдесят, – и был такого же худощавого телосложения, как я. Одет он был во все темно-серое, почти черное, а именно: на нем были старый затасканный пиджак и такие же старые затасканные штаны.

Да и обут он был в темно-серые ботинки, причем такие древние, что они, наверное, лет на сорок были старше самого старика.

– Не бойся, Миша, больше они тебя не тронут, – проговорил он мягким успокаивающим голосом.

То, что старик назвал меня по имени, почему-то нисколько меня не удивило, словно мы были с ним знакомы. У меня даже не возникло желания спросить его, откуда он знает мое имя.